Когда он, держа нож, последовал за Уильямсом в следующую комнату, тягостное ощущение стало совсем невыносимым. То ли оттого, что в просторном помещении обнаружились пропитанные влагой лежанки, то ли оттого, что рядом, в паре футов, раздались торопливые шаги - кто-то кинулся прочь, заслышав чужаков. От этих звуков Лесли совсем стушевался и на секунду, как дышать. Но всё же совладал с собой и, повинуясь знаку Уильямса, медленно подошёл к укрытому тряпками дивану. Толкнул ногой пахнущие сыростью подушки, поддел носком ботинка лохмотья и, щёлкнув зажигалкой, с неудовольствием отметил - на белом от рассеянной муки полу отпечатались следы. А, значит, как бы он ни уверял себя в обратном, - в особняке ещё есть живые люди. И одно небо знает, не убьёт ли и их Уильямс, посчитав угрозой для своей драгоценной чиновничьей жизни.
Наверное, поэтому вместо того, чтобы сообщить, что следы ведут не к другой двери, а к приютившемуся в углу шкафу, он стёр их подошвой. На миг промелькнула мысль о том, что скрывающийся человек и сам может оказаться убийцей, но она быстро ушла. В спокойном мирке убийцы сидели в тюрьмах. Здесь же... Что ж, если Дом и являлся тюрьмой, то охранников в нём не существовало - его обитатели разгуливали свободно, и Лесли боялся представить, сколько людей добровольно похоронили себя за стенами особняка. И сколько в попытках выбраться обратились в кучу костей у входа. Разум отказывался воспринимать эту реальность всерьёз и всё время искал логику в абсолютно безумных вещах. Не находил. Сам факт существования Дома ставил под сомнение здравомыслие тех, на кого приходилось полагаться после Извержения, - полиции и правительства.
И всё же он никогда не сомневался в них, клепая отчёты под слабое моргание окон особняка.
- Пусто, - подойдя поближе к косой, висящей на петлях дверце шкафа, он поправил её и взял с полки фигурку балерины с отломанной головой. - Странно. У меня такое чувство, будто я раньше заходил сюда.
- Сомневаюсь, - Уильямс скомкал ткань, которую до этого прижимал к царапине, и положил её на подоконник. - Не то крыло. Хотя, если честно, я уже ни в чём не уверен... Здешние коридоры - запутанный лабиринт. Заходишь в комнату на втором этаже, выходишь из зала на третьем. Никакой логики в архитектуре и расположении комнат. Для примера: за время своего пребывания здесь я насчитал четыре кухни, десять ванных и две бальные залы. И это малая часть айсберга. Не могу сказать точно, но, судя по всему, внизу, в подвальных помещениях, тоже есть комнаты. Хотя, честное слово, проверять это нет ни малейшего желания. Если здесь творится такая содомия, внизу, подозреваю, всё гораздо хуже. Гниль, грибок... преступники. Приятного мало.
- Не привыкли бывать вне Города?
Кивок Уильямса он скорее представил, чем увидел. В царящей в этой комнате темноте сам чёрт сломал бы ногу, но начальник ориентировался так хорошо, что в какой-то момент начало казаться: у него зрение кошки и нюх собаки. По-другому объяснить то, с какой грацией тот перемещался в заставленном мебелью помещении, не удавалось. Да Лесли не особо и стремился - все мысли занимало то, как бы осторожно отойти от шкафа, не выдав того, кто спрятался внутри. Висящая на одних петлях дверца не внушала доверия, и он подозревал, что обрушится она в тот самый момент, когда он перестанет подпирать её спиной. И если во мраке Уильямс и не заметит скрывающегося в шкафу человека, то уж точно заподозрит неладное и вынудит зажечь огонь, чтобы обыскать комнату. Лучше и не думать, что произойдёт тогда. В лучшем случае - убийство, и хорошо ещё, если не его самого. Мало ли, что решит бескомпромиссный компьютер. Вдруг в его вычисления закрадётся ошибка? Вдруг он поймёт, что битый пиксель - это не мифический неприятель, обитающий где-то в недрах особняка, а его собственный спутник. Бракованный файл, где не прописано быть решительным и смелым гражданином.
- Откровенно говоря, я не первый раз выхожу за стены, - несмотря на то, что последний вопрос повис в воздухе, делая тягостную тишину ещё невыносимей, начальник зачем-то продолжил диалог. И медленно, но неуклонно направился к шкафу, тщательно изучая по дороге каждый стол и каждую тумбу. Буквально проедая взглядом и без того разваливающуюся мебель. - Специфика работы такова, что... приходится балансировать, находиться меж двух огней. Недовольные гражданские, получившие власть военные... Кому-то надо держать хрупкий баланс. К сожалению, обычно на эту роль выбирают козла отпущения. И, по мнению тех, кто назначил меня на пост, я, по-видимому, достойный кандидат. Не могу судить, но, ей-Богу, быть ненавидимым и «своими», и «чужими» малоприятно. Тем более, если ты - общий враг, перед лицом которого можно объединиться.