И только спустя двадцать минут я спохватываюсь - пора бы уже возвращаться, но что-то не пускает меня. В голове вертится навязчивая идея, в которую я сама едва верю, но все же подчиняюсь. Ноги несут меня в парк аттракционов. "Что ты делаешь?" - пытаюсь достучаться сама до себя, но когда впереди появляются знакомые очертания каруселей, качелей и самых разнообразных аттракционов, отступать уже некуда.
Это тот самый парк, в котором произошла катастрофа незадолго после моего рождения. Именно с этим местом связана легенда, в которую свято верят мои одноклассники и друзья, которую я не признавала никогда. И вот я здесь, и моё любопытство берёт верх над убеждениями.
Я осматриваюсь вокруг, пытаясь разглядеть что-то сквозь темноту. Тут давно уже ничего не работает, парк закрыли, и прийди я сюда днем, я бы увидела неразборчивые надписи, выведенные баллончиком на металлических трубах и перилах аттракционов. А вот прямо передо мной возвышается колесо обозрения, ставшее причиной десятка смертей. В это мгновенье мне становится по-настоящему жалко людей, которые оказались его жертвой. Возможно, это был летний беззаботный день, когда дети и их родители катались на этом колесе и взрослые сами превращались в детей, снова возвращаясь в детство. Никто не знал, что что-то случится с механизмами управления, что воздух сотрясет взрыв панических криков и неудержимое шатание кабинок, что многие не смогут удержаться. Никто не знал.
Колесо обозрения - такое прекрасное и романтическое развлечение, когда поднимаясь вверх ты смотришь на мир с высоты птичьего полёта и думаешь, что жизнь - такая удивительная замечательная штука, и вдруг у тебя её отнимают. Я подхожу ближе. А что, если легенда права? Я вспоминаю решительный голос Дилана, убеждающий, что если залезть в любую кабинку этого колеса, то увидишь мечты людей, погибших в тот день. Бред, конечно... но почему бы не проверить самой? Мои пальцы обхватывают ледяную трубу колёса обозрения и я легко подтягиваюсь - тут мне пригодились те времена, когда я не слазила с деревьев, несмотря на ободранные до крови колени. Я упираюсь ногами в трубу, хватаюсь за неудобную перекладину, еще одно усилие - и отказываюсь в нижней кабине.
Несколько секунд ничего не происходит, только из окна видна тёмная улица. Хоть это кабина и одна из нижних, отсюда до земли немаленькое расстояние. Я уже готова вздохнуть от облегчения и разочарования одновременно, но рядом со мной незаметно появляется силуэт. Я отшатываюсь назад от испуга. Сначала он кажется прозрачным и не чётким, совсем как призрак, но постепенно вырисовываются черти лица, детали одежды, и вот, прямо перед собой я вижу человека - это старик. Он задумчиво глядит в небольшое круглое окошко. Я поражаюсь, какое детское метательное выражение у этих глаз, обрамленных круглыми очками. Проследив за его взглядом, меня ждёт настоящее потрясение: я вижу наши улицы, они залиты солнцем и усыпаны людьми. Вижу сладкую вату в руках у детей, счастливые улыбки на их лицах. И аттракционы работают, на них заняты все места: маленькие девочки пищат от восторга, катаясь на карусели, огромный надувной батут прогинается под ногами детей и подбрасывает их наверх. Парк развлечений живёт своей жизнью.
"Может, это сон?" - спрашиваю я себя, но мгновенно отбрасываю предположение - моя кожа горячая от солнечных лучей. Я словно попадаю в другой мир и уже не понимаю, что более реально: летний шумный город, который за секунду вырос на моих глазах, или я сама?
Я поворачиваюсь к старику. Он по-прежнему не отрывает взгляда от картины за окном, задумавшись о своём. Его губы искажает лёгкая улыбка, веки мягко прикрывают глаза и здесь же, медленно, как сквозь туман возникает похожий силуэт, только намного стройнее - это он сам в молодости. И вот я наблюдаю за стариком, неподвижно сидящим с закрытыми на лавочке, тянущейся вдоль небольшой кабинки и плодом его же воображения, его воспоминанием из далёкого прошлого. Внезапно это воспоминание оживает: молодой человек одаривает меня лучистой улыбкой. В руках у него книга; парень открывает её на первой странице и подписывает ручкой, которая неизвестно откуда появилась в руке. Он протягивает книгу мне. Я сомневаюсь, можно ли отвечать призраку, и, когда несмело протягиваю руку вперёд, краем глаза замечаю, как старик открывает глаза, и на этот раз они бесконечно печальные. А через миг он сам, плод его воображение и лето за окном пропадают под чернотой прохладной весенней ночи. А я так и остаюсь стоять, глядя в пустоту.