— Танцор? — прорычал Люк
— Да. — По улыбке, которая медленно растянула её губы, он убедился, что — единственный мужчина, которого она хотела. — Вер из Китая, который якобы делает с нунчаками такие штуки, от которых женщины тают.
Люк резко обнял её и по-собственнически прижал к широкой груди.
— Когда я сегодня вернусь, покажу тебе свои нунчаки, — пообещал он, запечатлев поцелуй у основания её шеи. — Бьюсь об заклад, у меня выйдет лучше.
— Естественно, — тихо признала София, обнимая его за шею. — Просто убедись, что вернёшься, — приказала она, изучая его с нескрываемым беспокойством.
Люк может величайший и наикрутейший Вер в квартале, но у психопата был пистолет с серебряными пулями, и он не боялся их использовать.
— Обещаю. — Он продолжал скользить губами вверх по изгибу её шеи, замерев чуть ниже уха. — И, София.
Она затрепетала и инстинктивно выгнулась к нему.
— Да?
— Нам нужно поговорить.
Отстранившись, она посмотрела на него, настороженно нахмурившись. Эти слова походили на ледяной душ.
— Почему мне не нравится, как ты это сказал?
— Мне просто нужно, кое-что тебе рассказать… — Он замолчал, а выражение лица было невозможно прочесть.
— Что именно?
Он молчал, будто обдумывал, что и как сказать. Затем мотнул головой.
— Позже.
Ладно. Её переживание переросло в откровенное беспокойство
— Люк?
— Прости. — Он наклонился, чтобы украсть обжигающий поцелуй, который послал искры возбуждения по телу, прежде чем повернуться и направиться к двери. — Нельзя опаздывать на матч.
Она, нахмурившись, наблюдала, как он уходит и знала, что будет пустой тратой времени пытаться заставить его рассказать, что его беспокоит. Он признается, когда будет готов.
Вскинув руки, она направилась в душ.
— Мужчины.
Эксклюзивный загородный клуб к югу от города был именно таким, как и ожидал Люк. Большой клубный дом, спроектированный в стиле Тюдоров, с бассейном, теннисными кортами и безупречно ухоженными конюшнями. Окружающее поле для гольфа было так же ухоженным. Проходы узкие, с глубокими песчаными ямами и линией нависающих деревьев, которые могли бы представлять проблему для человека. Люк, однако, обладал силой, чтобы ударить по мячу пустив его в полёт через любые препятствия к зелени, чаще всего заканчивая всего в нескольких дюймах от флага, который развевался на летнем ветру.
К моменту, как они добрались до девятки, его физическое превосходство достигло именно того, чего он желал. Мортон превратился из случайного оппонента в разъярённую дворняжку, кипящую от разочарования, от которого покраснели его круглые щёки и глаза вспыхивали алыми искрами, пока он пытался сдержать волка.
В отличие от чистокровных Веров, дворняги находились во власти своего зверя, и хотя Люк не хотел, чтобы человек превращался, желал, чтобы тот был настолько поглощён контролем над характером, чтобы защита ослабла. Кто знал, что тогда Мортон выдаст.
Убрав клюшку, Люк присоединился к своему компаньону в гольф-каре, едва не вывалившись, когда пёс нажал на педаль газа.
— Отличный удар, — процедил Мортон сквозь зубы.
Люк откинулся на спинку, улыбаясь с ленивым высокомерием, специально созданным для того, чтобы разозлить спутника.
— Неплохой, да.
— Неплохой? — Мортон нахмурился. — Ты с первого удара попал в лунку.
— Что, чемпион, не любишь конкуренцию?
Выглядя удивительно похожим на зефир с этим квадратным, мягким телом, завёрнутым в белую рубашку и такого же тона брюки, Мортон сжал руль гольф-кара и изо всех сил старался не вытворить что-нибудь глупое.
— Меня зовут Мортон, а не чемпион, — огрызнулся он, — и когда я что-то делаю, мне нравится делать это хорошо.
— Как и всем нам.
В бледных глазах вспыхнул багровый огонь.
— Некоторым больше, чем другим.
Люк усмехнулся и хлопнул мужчину по спине так сильно, что у того лязгнули зубы.
— Знаешь, Мортончик, не знай я тебя, мог бы подумать, что не нравлюсь тебе.
Пёс стиснул зубы, без сомнения считая до десяти.
— Как долго собираешься пробыть в Чикаго? — наконец, спросил Мортон.
— Надеешься избавиться от меня?
— На мой взгляд, пригород — скучный.
Люк издевательски усмехнулся, тайно изучая напряжение, исходящее от дворняги. Пока ему удалось уловить лишь естественное отвращение Мортона к несносному компаньону. Пора поднимать ставки.
— Верно, но есть и преимущества, — протянул он. — София сногсшибательна в постели.