Перед тем, как отправиться в Герренхальт, Соротки ещё пару раз облетел город, чтобы Митчелл сделал ещё несколько фотографий. Глянув на часы, Треску прикинул себе, что у них осталось топлива ещё приблизительно на пару часов полёта, а потом придётся возвращаться на корабль для дозаправки. Возможно, завтра у них наконец-то появится время, чтобы заглянуть в Бранаску.
— «Судно “Форт Андиус” вызывает “КВ-Два-Три-Девять”», — послышалось из динамика рации.
— «“КВ-Два-Три-Девять” на связи, капитан», — ответил Соротки.
— «У “КВ-Восемь-Ноль” есть сообщение для Хоффмана».
— «Я слушаю», — оживился Хоффман.
— «Только не злитесь, полковник, но майор Геттнер говорит, что выжала из дополнительного топливного бака все остатки и всё-таки добралась до Анвегада, а сейчас летит обратно с фотографиями. Ей удалось высадить там Росси».
Хоффман прикрыл глаза на мгновение.
— «И как результаты?»
— «Город заброшен, сэр, но цел. А ещё он говорит, что река по-прежнему наполняет водосборные резервуары».
Треску мало что знал про Анвегад кроме того, что там течёт подземная река, дающая городу электроэнергию и воду. Даже когда войска СНР во время штурма перекрыли русло реки, гарнизон в тяжеловооружённой горной крепости всё равно сумел держать оборону на протяжении нескольких месяцев. Но гораздо больше Треску знал о лейтенанте войск КОГ, которому не только удалось удержать крепость, но и устроить засаду целому полку солдат СНР, вошедшему в крепость для того, чтобы принять у них капитуляцию. Треску внимательно следил за выражением лица Хоффмана.
— «Ну что ж», — сказал Хоффман с таким видом, будто бы ему только что сообщили, что его ищет старый друг. — «Нам такое место пригодилось бы».
БОЕВОЙ КОРАБЛЬ “ПРАВИТЕЛЬ”, ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА “ВЕКТЕС”. СПУСТЯ ОДНУ НЕДЕЛЮ.
— «Эх, горох», — сказала Сэм. На поясе у неё висел подсумок, наполненный этим лакомством, из которого она постоянно доставала стручок за стручком, раскрывая их и поедая содержимое. — «Никогда не думала, что буду так мечтать о горохе. Тебе знакомо вот это чувство, когда вусмерть хочется съесть что-нибудь сладкое? Вот горох как раз отлично походит».
— «А помнишь, какой шоколад на вкус?» — спросил Дом, поймав себя на том, что размышляет обо всех тех дорогих удовольствиях, которые были ему безразличны, пока их ещё можно было купить. — «То есть, какой у него вообще был вкус?»
— «Как у кофе. То варево из ячменя, в целом, нормальное, но если бы мне сейчас дали настоящий кофе попробовать, то я бы в обморок тут грохнулась».
Они занимались сборкой коек в одном из оружейных отсеков “Правителя”, забивая гвозди в деревянные рамы. Старый авианосец класса “Гнездо ворона” стал больше напоминать ковчег, чем боевой корабль. Казалось, Майклсон вполне спокойно воспринимает тот факт, что его судно превращают в плавучее общежитие, но Дом подозревал, что внутри капитан всё равно страдает.
“Ракет у нас всё равно не осталось. Даже нет эскадрильи “Воронов”. Что ещё нам тут размещать остаётся, как не людей?”
— «Всё, готово», — сказал Дом, отойдя немного назад, чтобы полюбоваться на безупречный результат своих плотницких навыков. Вообще, койка получилась довольно грубовато сбитой, но под весом человека всё же не провалится, а это главное. — «Поразительно, на что вообще стали способны солдаты в наше время. Сколько нам новых умений выучить пришлось».
— «Ну, в следующий раз нам придётся учиться тому, как собирать койки на деревянных стыках, потому что гвозди у нас скоро тоже закончатся», — ответила Сэм.
— «Это они репетицию проводят».
— «Ты о чём?»
— «Сколько человек сейчас ночует на берегу? Сама подумай. Они хотят, чтобы мы привыкли к мысли о том, что придётся покинуть остров».
— «Какие ещё “они”?» — спросила Сэм, подняв сумку с инструментами и уставившись на Дома. — «Ты же про Хоффмана и Майклсона говоришь, Дом. Это тебе не какие-то политиканы-долбоёбы. Они же одни из нас и никогда нам не врали».
— «Извини, я просто… Меня просто тяготит мысль о том, как нам придётся жить дальше, если мы покинем остров».
— «Господи, только не начинай опять ныть про то, как мы превратимся в “бродяг”, пожалуйста».
— «Да дело не в том, что мы будем, как “бродяги”, Сэм, а в том, почему мы вообще так долго боролись, когда могли бы ещё пятнадцать лет назад просто сдаться».
Сэм повесила сумку с инструментами на одно плечо, а винтовку — на другое. Даже на нижних палубах каждый солдат не расставался со своим оружием. Взявшись за боковые поручни лестницы, Сэм оглянулась на Дома.
— «Слышал когда-нибудь фразу “рискнуть на последние деньги”? Вот и с войной точно так же».
— «Да, понимаю».
— «А знаешь, что меня беспокоит?»
— «Что?»
— «Если мы покинем остров, то так или иначе придётся разделиться на несколько небольших групп по несколько тысяч человек, не больше. Некоторых людей мы в жизни больше не увидим. Гораснийцев, например, или жителей Пелруана. Или тех солдат, которых расселят на побережье».
Дом и сами это понимал, но, тем не менее, считал чем-то самим собой разумеющимся то, что Майклсон в своём плане на случай эвакуации сохранил их отряд, и что вокруг Дома останутся всё те же люди, с которыми он столько лет прожил вместе: Маркус, Аня, Коул, Бэрд, Хоффман, Берни, Росси и Джейс — в общем, вся его старая команда. Переживал он лишь о том, чтобы не расстаться с этими людьми.
“Я, наверно, слишком эгоистично мыслю. Гражданские из Джасинто такие новости легко не воспримут”.
— «Да всё с нами нормально будет», — сказал он. — «У нас по-прежнему недостатка в солдатах нет. Есть даже те, которых я едва знаю, а ведь я в армии всю жизнь служу. Люди стараются быть с теми, с кем всегда общались, сбиваются в маленькие группки. Натура такая у людей, что у КОГ, что у “инди”».
— «А что, если у этих людей специальность такая, что им придётся уехать в другое место? В каждом поселении нужды будут врачи, инженеры, и всё такое. Как ни крути, а людей всё равно друг от друга отрывать придётся».
Дом не хотел сейчас всем этим грузиться. Да, само собой, люди будут недовольны, но такова жизнь. Всяко лучше, чем в гробу лежать. Ну, по крайней мере, по большей части.
— «Радиосвязь», — сказал Дом. — «Будем по ней общаться. А что не так? Не думаю, что мы окажемся отрезаны друг от друга навсегда».
Сэм одарила его в ответ своим сердитым взглядом, полным печали. Вероятно, весь этот разговор был лишь завуалированным вопросом о том, хочет ли Дом остаться с ней, а вовсе не о том, насколько тяжело всё это разделение на группы пройдёт для гражданских, с которыми Сантьяго вообще особо не общался. Дом чуть было наконец-то не ответил на этот немой вопрос, когда снова будто бы упёрся в невидимую стену, чертыхнувшись про себя. Сэм для него была вовсе не какой-то там посторонней женщиной, которая заигрывала с ним, а Дому было бы безразличны её ухаживания. Если бы всё было именно так, то ему было бы куда проще. Но Дом просто не мог заставить себя жить дальше, хоть и понимал, что отношения с Сэм сильно бы ему помогли.
“Я теперь даже не могу к Маркусу придраться насчёт его отношений с Аней. У них ведь именно что отношения, хоть они и пытаются их особо не афишировать. Они — одно целое. Даже у Бэрда жизнь ярче, чем у меня, в последнее время. Господи, дай мне сил. Сам Бэрд, мать его, стал душой компании”.
— «Ладно, пошли», — сказал Дом. — «Доски сами себя не принесут сюда».
Обстановка на верхней палубе “Правителя” говорила о том, что на корабле полным ходом идёт перепланировка. Повсюду стояли хижины и палатки, а моряки работали бок о бок с гражданскими. Однако, убирать эти постройки никто не собирался, так как носили они вовсе не временный характер. Здесь уже были возведены теплицы, водохранилища и сараи. Люди даже строили подвесные огородные грядки.
— «Помидорный храм Александра Рэйда», — сказал Дом, отчаянно пытаясь поднять Сэм настроение. — «Надо назвать какой-нибудь сорт в честь него».