Сложно было сказать, где заканчивалась крепость, и где начинался сам город. Частично поселение отсылало к временам Серебряной Эры своими узкими улочками и живописными арками, но затем в глаза стали бросаться куда более уродливые современные постройки, возведённые во время реконструкции. Воевать в городских условиях всегда было непросто, а порой и жёстче, чем где-либо ещё. Берни вовсе не завидовала ни тем, кто хотел захватить это место, ни тем, кто его оборонял.
— «Значит, я ещё не совсем выжил из ума от старости», — произнёс Хоффман изменившимся голосом. — «Ну, вот оно».
Они остановились возле бетонной плиты на пересечении двух узких мощёных улочек. Хоффман некоторое время просто смотрел на него.
— «Сэмюэл Бирн», — наконец сказал он. Берни плохо его помнила, но его историю выучила уже почти что наизусть. — «Здесь была артиллерийская позиция. Когда мы его нашли, он так и сидел возле миномёта, как будто решил передохнуть. Только вот уже давным-давно не дышал».
Единственным признаком того, что здесь когда-то стоял крупнокалиберный миномёт, было пятно ржавчины на бетоне. Здесь вершили историю, в том числе и историю человека, у которого было имя, и который жил своей жизнью, а затем жизнь его прервалась на этом самом месте. У Хоффмана был такой вид, словно бы он ждал от бетонной плиты проявления большего уважения к усопшему. Он присел на корточки, дотронувшись до неё.
— «Привет, Сэм. У твоей девочки всё хорошо», — сказал Хоффман. Он мог вести себя грубо, как последняя сволочь, не думающая о чувствах людей, но в такие моменты полковник раскрывал свою истинную натуру, не сдерживая эмоций. Достав медальон, который вручила ему другая Сэм, а именно Саманта, Хоффман протянул его, будто бы Сэмюэл Бирн мог его разглядеть. — «Её ведь тоже Сэм назвали, ты знал об этом? Она хотела, чтобы это было у тебя. Я точно не знаю, где тебя похоронили, но найду тебя, дружище. Она стала хорошим солдатом, не трусит под огнём. Она на Шераю очень похожа».
Выпрямившись, Хоффман спрятал медальон обратно в карман. Его глаза блестели от навернувшихся слёз.
— «Вольно, Сэм», — произнёс он. Берни, которой было очень непросто наблюдать за столь близкими отношениями, пришлось даже отвернуться на мгновение. Но Хоффману всё же надо было совершить это паломничество, просто ему в этот момент нужна была немая поддержка.
— «Тебе, наверно, стыдно за меня, да?» — спросил он.
— «Вовсе нет».
— «У тебя же слёзы на глазах, Берни».
— «Как и у тебя».
— «Ну, надо бы поскорее взять себя в руки, а то ещё гражданские меня в таком виде застанут и решат, что я всё же впал в маразм на старости лет», — сказал Хоффман. В их сторону медленно ехал фургон, водителю которого явно было непривычно двигаться по столь узким улочкам. Хоффман показал пальцем на бетонную плиту, махнув рукой водителю, чтобы тот остановился. — «Сюда нельзя заезжать. Выставьте ограждение вокруг этой плиты».
Полковник зашагал обратно к артиллерийской батарее, показывая на прочие напоминания об осаде. Именно возле этой орудийной позиции от выстрела из гранатомёта и погиб капитан Сандер прямо у него на глазах. А в этом здании городского совета он казнил гражданского за кражу еды, а затем застрелил офицера СНР, поделившегося с ним водой. А в той аллее отряд песангов по-своему разобрался с “инди”. Берни даже понимала, кому мучительнее всего давалась эта экскурсия — ей или самому Хоффману.
— «У каждого человека в жизни бывает поворотный момент, когда он делает что-то хоть сколько-нибудь важное», — сказал полковник. — «Что-то хорошее или плохое, что в дальнейшем определяет каждый день остатка твоей жизни. У меня такой момент случился здесь».
Хоффман всегда разгружал грузовики наравне с простыми солдатами, закатав рукава, но сегодня он ограничился тем, что, сев на резной борт нерабочего фонтана, просто наблюдал за работой со стороны. Берни даже не понимала, одолела ли Хоффмана простая усталость после нескольких дней в дороге, или же его возраст наконец-то дал о себе знать. Оживился полковник лишь при виде Диззи, быстро шагавшего к ним с ухмылкой на лице.
— «Я тут как раз генераторы проверяю, полковник», — сказал он. Анвегад стоял на подземной реке с сильным течением, которая в неограниченных количествах могла снабжать город энергией и водой, если только, конечно, кто-нибудь не решит вновь взорвать скалы, чтобы перенаправить её русло. — «Хороший выбор, сэр».
— «Да, это место станет нашим домом, Диз», — ответил Хоффман и, дождавшись, пока Диззи уйдёт, тихо продолжил. — «Чёрт, Берни, мне вообще есть ещё смысл называть себя полковником? Мы же теперь все “бродягами” стали. КОГ больше нет, а с ней исчезла и армия с её званиями».
— «Вик, ты нужен всем именно как полковник Хоффман», — ответила Берни. — «Тридцать лет назад ты совершил тут невозможное, и людям куда спокойнее от осознания этого факта. Срать все хотели на все эти юридические тонкости».
— «Это ты меня так мотивируешь?»
— «Да. Все покинувшие Вектес добрались сюда живыми и здоровыми. А теперь иди и подыщи себе кабинет, а я пока тут осмотрюсь».
Берни уже поняла, что в Кузнецких Вратах она не заблудится — слишком уж маленьким был город. Куда бы она не направилась, всегда можно было взглянуть наверх и сориентироваться по торчащим стволам орудий. Повсюду царил шум и гам, улицы заполнили толпы людей, но к концу дня всех расселили куда получилось и накормили, а Диззи собрал бригаду рабочих, чтобы провести освещение и запустить водяные насосы. Всё шло по плану и шло так хорошо, что у Берни даже не осталось времени думать о людях, которых она, возможно, никогда больше не увидит. Она решила, что не будет забираться на мостки, пока их не проверят на ржавчину, поэтому воспользовалась внутренней лестницей, ведущей к орудийной позиции, и осмотрела раскинувшуюся перед городом равнину. Присоединившийся к ней Мак положил голову на кирпичную кладку, разглядывая окружающий пейзаж, на котором не было ни стеблей, ни коричневых пятен заражённой почвы, ни разрушенных городов, а лишь деревья и кустарники. Черви даже не стали напрягаться и лезть в такую даль. Сэра выглядела здесь такой же, как и раньше, в те времена, когда люди были единственным видом на планете, изничтожавшим себе подобных пачками.
— «Тут еды навалом, Мак», — сказала Берни, почёсывая пса за ухом. — «Когда обустроимся тут, то пойдём изучать окрестности, хорошо? Давай, пойдём уже, найдём Вика».
Она нашла Хоффмана в маленькой комнате на верхнем этаже казармы. Он уставился в маленькое окно рядом с таким старым умывальником, что его поверхность посерела и приобрела какой-то лёгкий жёлтый оттенок.
— «Так и хочется на это весь день смотреть, да?» — сказала Берни. — «Значит, вот он какой, наш дом».
— «У нас всё получится», — ответил Хоффман, хотя, эту фразу он сказал больше самому себе, чем Берни. — «Я знаю, что получится».
В их новом доме был лишь спальный мешок на голом дощатом полу, но Берни видала условия и куда хуже. Зато у них были обильные запасы воды, а это в корне всё меняло. К вечеру следующего дня Льюис Гавриэль уже запустил в работу общественные столовые, а Уилл Беренц приступил к перепланировке заброшенных зданий. К концу недели мёртвый город превратился в стройплощадку. Берни приходилось всё время держать Мака при себе, чтобы он не лез под ноги занятым на строительстве людям.
— «Пошли», — сказала она. Несмотря на все перемены, солдатом она быть не перестала, так что и обязанности её не сильно изменились на новом месте. — «Хочешь помочь мне, да? Вот молодец!»
Берни с умом использовала орудийную позицию, пусть даже пушкам на ней и не суждено было больше стрелять. Лестничные пролёты в здании, где располагались орудия, местами были сломаны, так что Берни не рискнула лезть на самый верх, тем более, что и снизу вид открывался хороший. Металлические рельсы, отполированные веками езды орудий по ним, до сих пор торчали из каменных плит. Берни на мгновение остановилась, пытаясь вспомнить, где же погиб капитан Сандер.