— «Твою ж мать», — пробормотал Нэвил. Правила же не просто так писались. Просмотрев список ещё раз, он перелистал страницы к началу книги, где были перечислены документы, сданные в архив в “День-П”. Пилоты вертолётов весьма тщательно каталогизировали снимки из разведывательных полётов, а первая фотография, судя по надписи на ней, была сделана спустя сорок пять минут после первого контакта с червями на поверхности. Её поместили в коробку под номером “1-15-A”, стоявшую в ряду “12C” на полке под литерой “A”.
Именно в этот момент Нэвил и понял, что чего-то не хватает. Вернувшись к столу для карт, он сверил даты. А после этого, поднявшись по лестнице, осмотрел полку под литерой “A”. Маркировка коробок на этой полке начиналась с “1-15-B”. Значит, первая коробка пропала.
— «Чёрт подери!» — выругался Нэвил в полный голос. — «За что только эти архивариусы свою зарплату получают?!»
Он решил, что обязательно поговорит об этом с администратором архива поутру. Подобные ситуации были просто недопустимы. Задумавшись о том, не пора ли тут уже заканчивать и идти ужинать, или же работать и дальше всю ночь, Нэвил поймал себя на том, что у него из головы никак не выходят эти фотографии, на которых не было никаких идентификационных данных и штампов с датами. Понятно, что в “День-П” царил полный хаос, и никому не было никакого дела до всех этих бюрократических тонкостей, когда неизвестный враг вырезал людей миллионами. Но, тем не менее, они должны были скрупулёзно вести записи обо всех событиях, как это было принято у жителей Тируса, да и вообще в КОГ. Они видели своё спасение в поддержании порядка. Но почему же тогда на этих фотографиях не было никаких отметок?
Изучив ещё раз снимок с норой какого-то дикого животного, Нэвил решил выяснить, что же там за здания виднелись на заднем плане. Горди, которому было уже под семьдесят, знал каждый район в Эфире, как свои пять волосатых пальцев с шишковатыми суставами. Он точно сумеет подсказать, где это было снято. Зная о том, что охранник всё ещё ходит где-то наверху, отрабатывая свою тринадцатичасовую смену в ожидании прихода ночного сторожа, Нэвил отправился на его поиски.
— «Я уж было решил, что вы ушли», — сказал сидевший за столом дежурного Горди, оторвав взгляд от мониторов, на которые выводилось изображение с камер наблюдения. — «Чем могу вам помочь?»
— «Ты не знаешь, где это место?» — Нэвил протянул ему фотографию. — «На долбанном снимке нет никаких пометок».
Горди, слегка прищурившись, потянулся за очками, чтобы повнимательнее рассмотреть фотографию.
— «Это где-то недалеко от старого литейного завода, где бронзой занимались», — ответил он. — «Ох, как сейчас всё помню. Мой дядя там столько лет проработал…»
Горди показал крючковатым мизинцем на самое высокое здание на заднем плане.
— «Видишь это здание? Пришлось снести его, под ним грунт проседал».
— «Почему? Из-за туннелей червей?»
— «Нет», — отрицательно помотал головой Горди. — «Это давно ещё было, задолго до окончания Маятниковых войн. Наверно, года за четыре до того, как мы впервые столкнулись с этими уродами».
ГЛАВА 2
«С Саранчой у нас никакой связи нет. Как я вообще могу поставить им какой-либо ультиматум?»
(Председатель Ричард Пресскот в беседе с профессором Адамом Фениксом,
за два часа до залпа из “Молота Зари”, спустя 1 год со “Дня Прорыва”,
девятью годами ранее).
ЮЖНЫЙ ВЫВОДНОЙ КАНАЛИЗАЦИОННЫЙ КОЛЛЕКТОР №2, ЭФИРА, ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ, СПУСТЯ 10 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
— «Феникс, это ты?»
Прыгавшее во тьме пятно света, расположенное приблизительно на уровне головы, превратилось в два тусклых синих огонька. Чем дольше Виктор Хоффман вглядывался в кромешную тьму туннеля, тем сильнее ему что-то там чудилось, но теперь уже он слышал, как под чьими-то ботинками хлюпает и булькает вода. Не сводя глаз с туннеля, он на всякий случай положил палец на спусковой крючок своего “Лансера”, но затем разглядел, как к первой паре синих огоньков, приближающихся к нему, добавилась ещё одна. Значит, это был не корпсер.
— «Да нет тут никого кроме крыс», — эхом прокатился по туннелю голос Росси. Рации под землёй ни черта не ловили сигнал. — «Полковник, вы как, всё нормально?»
— «По пояс в говне бултыхаюсь, сержант. Сроду такого кайфа не испытывал».
Хоффман ждал их на стыке канализационных каналов, стараясь не смотреть на всё то, что сейчас медленно проплывало мимо него. Запах уже не так сильно шокировал, но полковнику всё же не хотелось даже краем глаза заметить что-то такое, от чего его точно стошнит. Дрю Росси, идущий немного впереди Маркуса, вышел из тоннеля, прищурившись от тусклого света, исходящего от ряда покрытых грязью электрических ламп, что висели через каждые пятнадцать метров под арочным потолком из кирпича.
— «Эта фигня обратно потекла что ли?» — спросил Росси. Маркус, нахмурившись, проследил за течением потока отходов вокруг него, будто бы следил за приливом на каком-нибудь красивом песчаном пляже.
— «Кажется, всё ещё течёт наружу. Тут же труба под наклоном».
Неочищенные сточные воды уже дошли до икр Хоффману, который молился, чтобы его ботинки оказались водонепроницаемыми. Из главного канализационного коллектора эхом доносились голос управляющего из компании “Единые коммунальные услуги Тируса”, разговаривавшего со штаб-сержантом Леннардом Парри, на которого свалилась непростая задача по поддержанию работоспособности основных удобств в Эфире. Это было всё равно, что вычёрпывать воду из тонущего корабля чашкой для чая, хотя сам Парри никогда не жаловался. Но каждый раз, когда черви разносили в щепки очередной трубопровод, или же акведук, ему приходилось изобретать обходной путь и посылать ремонтную бригаду прямо на захваченную червями территорию, отчего Парри выглядел всё более осунувшимся и задёрганным.
Хоффман медленно и осторожно шагал вперёд, изо всех сил стараясь не создавать брызг, или, что ещё хуже, не поскользнуться и не упасть.
“Господи боже, Маргарет, как я рад, что ты сейчас уже не видишь, как я тут в говне бултыхаюсь”.
Полковник поймал себя на том, что в последнее время стал куда чаще разговаривать с женой, правда, лишь в собственном сознании. Они бы никогда не стали при жизни вести таких бесед, но Хоффман так ещё ни разу по ней не скучал, как сейчас. Он пожалел, что не оставил себе что-нибудь на память из того сгоревшего автомобиля, который в итоге был обнаружен одной из поисковых команд на той страшной дороге смерти, ведущей из Коррена. Это произошло через шесть лет после того, как залп из “Молота” стёр в труху прибрежные города. Её обручальное кольцо Хоффману так и не вернули, потому что единственное, что осталось от тела Маргарет — это обгорелый фрагмент челюстной кости, по которому её и опознали, благодаря старым рентгеновским снимкам зубов.
“Может, меня через двадцать шесть часов уже и в живых-то не будет, Маргарет. Но я, в общем-то, и не против. Я просто хочу отдохнуть, и чтобы всё это уже закончилось”, — подумал Хоффман, тут же выругавшись про себя, потому что так рассуждают только пораженцы. А ведь он был не хуй знает откуда, а из того самого Двадцать шестого полка, который прозвали “Непобедимые”. Это подразделение получило свою славу в боях ещё за пятьсот с лишним лет до существования КОГ. К тому же, Хоффман фактически являлся главой штаба обороны. Но произошло это лишь потому, что кроме него не осталось ни одного офицера из высшего командного состава. А ведь он был всего лишь полковником, чёрт подери, у которого в подчинении остались лишь несколько батальонов и горстка кораблей с вертолётами. Червям же было насрать на такие вещи, как честь полка. Они просто сметали всё на своём пути. Но если им так уж и хотелось смести и его, то Хоффман был готов ко встрече с неприятелем. Он с трудом шагал вперёд на звук голосов, будто бы ледокол в походе, а Маркус и Росси шли за ним. Расходящиеся от их шагов волны ударялись о кирпичные стены по обеим сторонам туннеля.