Пожалуй, за всю предшествующую историю, начиная с тех далеких послереволюционных лет, когда на молодую Советскую Россию навалились скопом в поисках территориальной халявы войска США, Великобритании, Франции, Италии, Турции, Японии, Китая, Греции, Румынии и Югославии, органы государственной безопасности не выявили столько врагов Советской власти, сколько выявили их подчиненные Андропова. Согласно регулярно поступавшим от них сведениям, враги в стране просто кишели. За каждым кухонным окошком, под каждым тенистым кустиком прятался некто, кто писал статейку, опубликование которой, по оценкам КГБ, грозило непоправимо подорвать международный авторитет СССР, а в перспективе обрушить всю советскую политическую систему.
Возникло и разнеслось бубонной чумой по стране уродливое слово "диссиденты". Думаю, если бы Андропов не учредил в КГБ 5-е Управление, мы так никогда и не узнали бы, что оно обозначает. В этом смысле деятельность 5-го Управления заслуживает, несомненно, восхищения. Им удалось, казалось бы, невозможное: преподнести обществу литературные упражнения полутора десятка страдающих манией величия графоманов как смертельную угрозу социалистическому государству. А дело в сути своей яйца выеденного не стоило.
Сейчас мемуаристы из числа бывших сотрудников андроповского ГБ в своих писаниях напирают на то, что это, дескать, КПСС (членами которой все они, кстати, являлись) и конкретно ЦК своими решениями понуждали их в былые времена обижать весенних грачей демократии. Скажу на это, что в мире есть очень мало вещей, в которых я рискнул бы назвать себя знатоком. В их числе — практика принятия решений ЦК, в этом, действительно кое-что смыслю. Так вот, положа руку на что угодно, свидетельствую, что ни одно сколь-нибудь значимое решение ЦК не могло быть принято без предварительного согласования с КГБ. Ни одно! В то же время верхушка КГБ, пользуясь влиятельным положением Андропова, сплошь и рядом практиковала перекладывание на ЦК ответственности за их решения, чреватые политическими осложнениями.
Механика этого действа была проста, и потому безотказна. Кому-то из секретарей ЦК поступает красный конверт с грифом: "Вскрыть только лично". Вскрывает. В нем бумага "от соседей", примерно, следующего содержания: "В результате мероприятий КГБ установлено, что некий Абэвэгэдейкин совместно с (следует ещё пара, тройка неизвестных имен) организовали группу с целью написания аналитического материала, дискредитирующего органы власти СССР, с последующим его тиражированием в количестве 11 экземпляров. По мнению КГБ, публикация этого материала нанесет ущерб авторитету…В целях воспрепятствовать предлагается: 1. Абэвэгэдейкина профилактировать; 2. с членами его группы провести разъяснительные беседы в парторганизациях по месту работы; 3. техническую аппаратуру для изготовления 11 копий изъять. Просим согласия".
Что прикажете бедному Секретарю ЦК с этой бумагой делать? Ведь это же не кляуза из глубинки, которую можно было бы просто-напросто сбросить в архив. Это же документ солидного ведомства. На него необходимо реагировать. Он вызывает заведующего подведомственным ему отделом и говорит: "Вот, Петрович, документ "от соседей". Ты подготовь по нему коротенький проект постановления Секретариата ЦК".
Петрович идет к себе, вызывает доверенного аппаратного сочинителя, и тот ему быстренько "ваяет" проект: "По поступившей информации, некто Абэвэгэдейкин организовал группу… и т.д. В целях воспрепятствовать: 1. с членами группы провести беседы в партбюро по месту работы; 2. согласиться с предложениями КГБ по данному вопросу. Секретарь ЦК….". Голосовались такие бумаги "в круговую", то есть гонец ходил из кабинета в кабинет и визировал проект у всех Секретарей ЦК по очереди. Последним ставил свою подпись Суслов как ответственный за работу Секретариата ЦК. Отсюда растет легенда о якобы сильной зависимости Андропова от идеологов ЦК и персонально от Суслова.
Через пару недель все шустеры, вещавшие день и ночь с Запада на СССР, взволнованно сообщают своим слушателям, что ржавая гаррота коммунистической цензуры сдавила мертвой хваткой лебединую шею еще одного скворца демократических свобод, на этот раз по фамилии Абэвэгэдейкин. И все, дальше пошло — поехало на месяца, а то и годы. Хотя, бывало, Абэвэгэдейкин так и не собрался написать свою опасную статью. Тактика назойливого согласования с ЦК малейших действий КГБ преследовала вполне прозрачные цели. Во-первых, она демонстрировала или, более правильно, имитировала высокую степень лояльности гебистского ведомства по отношению к ЦК. Во-вторых, подставляла ЦК и партию под огонь враждебной пропаганды. В-третьих, освобождала КГБ от ответственности за собственные шаги.