Гвенни оказался своеобразной натурой: будучи прирождённым эстетом, имел утончённый вкус, обострённое чувство прекрасного и в то же время… редактировал бульварную газету «Столичная жизнь», которая занималась перетряхиванием грязного белья городского бомонда. Трудно сказать, как в нём уживались две противоположные ипостаси. Гвенни писал стихи, не пропускал ни одной выставки картин, имел постоянный абонемент в оперу, обожал балет, но каждую неделю ходил в суд, как на работу: разъярённые «герои» язвительных репортажей, постоянно пытались вчинить иски за клевету и измышления, которые он, как правило, выигрывал. И со мной Гвенни познакомился в ходе одного из судебных разбирательств. Тогда его интересы представлял мой сосед по офису — адвокат Марсен. С фактами у редактора «Столичной жизни» оказалось не всё в порядке, и истец вот-вот мог добиться своего и выиграть суд. В таком случае Гвенни пришлось бы расстаться с очень крупной суммой и потерять лицо. Если с первым он ещё как-нибудь бы смирился, то второе для него, как настоящего профессионала, было равносильно смертельному приговору: газету, скорее всего бы прикрыли. Нужна была помощь хорошего детектива, и Марсен свёл нас друг с другом. Я помог Гвенни — нашёл доказательства, подтверждавшие правоту его статьи, и мы подружились.
Он оказался отличным парнем, и я ещё ни разу не пожалел о нашем знакомстве. Кроме того, Гвенни был настоящим кладезем информации. Если в городе что-то случалось, он узнавал об этом в числе первых. Вдобавок, Гвенни обладал хорошими связями на разных уровнях. Число его приятелей и знакомых не поддавалось исчислению, но я единственный, кого можно с полным на то основанием назвать другом.
Как только ювелир, покинул нас, что-то бурча себе под нос, я переложил честно заработанный гонорар в бумажник и сказал:
— Лиринна, на сегодня твой рабочий день закончен. Я ухожу по делам, а ты можешь идти домой. Завтра приходи к девяти утра и не опаздывай.
Девушка удивилась:
— А как же расследование? Нам ведь надо найти и допросить эту Никавери.
— Никавери я беру на себя. Лучше позаботься о родителях, они наверняка с ума сходят оттого, что не знают где ты была прошлой ночью. Передавай отцу от меня привет.
Лиринна надула губки.
— Так не честно. Мы работаем вместе, и я тоже хочу искать Никавери.
— Лиринна, не спорь, тебя ждут дома, — сказал я, немного нервничая. Ослиное упрямство девчонки когда-нибудь доведёт меня до седых волос.
Эльфийка не говоря ни слова, взяла сумочку и поплелась к выходу, но всё же не сдержалась и, перед тем, как уйти, показала язык. Я хмыкнул, затем поскрёб в затылке. Новых идей от этого не прибавилось.
Идти к Гвенни с пустыми руками не хотелось, поэтому сразу после того, как я оказался на улице, ноги сами отнесли меня к небольшому магазинчику, в котором круглосуточно торговали спиртными напитками. Его владелец хорошо знал мой вкус и всегда держал под прилавком бутылочку-другую хорошего вина, какого сейчас и днём с огнём не сыщешь. Цена не испугала — я снова был при деньгах — и мы расстались довольными друг другом. Главное не забыть включить вино в графу служебных расходов.
У магазинчика стояла афишная тумба, но вместо привычных анонсов спектаклей и представлений, на ней висели агитационные плакаты с призывом голосовать на выборах мэра столицы за лорда Риторна. Надо же, как быстро пролетели пять лет с того момента, как в кресле нашего мэра прочно угнездился толстый зад маркиза Виттора!
Столица по-своему уникальный город, если в других городах королевства мэры назначаются специальным королевским указом, то у нас их выбирают. Город получил такую привилегию десять лет тому назад, когда городское ополчение смогло отбить атаку баронов-мятежников, решивших свергнуть королевскую династию и установить в стране свои порядки. Три гвардейских полка, составлявшие гарнизон столицы, с позором бежали с поля боя, поговаривали о предательстве командиров этих подразделений. Тогда горожане собрали ополчение и выдвинули его навстречу неприятелю. Оказалось, что ремесленники дерутся не хуже профессиональных вояк. Они задержали баронов до прихода основных частей регулярной армии и помогли подавить мятеж. Расчувствовавшийся король решил отблагодарить жителей столицы и издал указ о самоуправлении города. Теперь каждые пять лет городская казна расходует огромные средства на выборы мэра. Два прошлых срока магистратом управлял маркиз Виттор, за это время он успел построить себе дворец, по размерам разве что немногим уступавший королевскому. Если судить по агитационному плакату, то теперь и лорд Риторн озаботился улучшением своих жилищных условий. За счёт нас, простых горожан, разумеется.
Добираться пешком до редакции «Столичной жизни» было невмоготу. Я свистнул проезжавший мимо кэб и с ветерком домчался до двухэтажного каменного особняка с колоннами, выдержанного в строгом классическом стиле. Редакция и типография газеты размещались на первом этаже, второй был отдан паре мелких акционерных обществ суливших клиентам гигантские прибыли. На мой взгляд — типичные мошенники, которым палец в рот не клади, но легковерных людей хватает даже в наше суровое время. Вот и сейчас по лестнице поднялись несколько человек, явно привлечённых рекламными щитами с тремя крупными буквами «М», установленными в окнах второго этажа.
Кабинет Гвенни отгрохал с широтой своей на половину человеческой, на половину гномьей души, размером с хорошее поле для гольфа. Одна стена представляла собой картинную галерею, на противоположную приятель вешал судебные постановления в красивых рамочках, после каждого из выигранных «Столичной жизнью» дел. И картин, и решений суда было так же много, как пятен на солнце. Если первая стена услаждала эстетические чувства Гвенни, то вторая удовлетворяла тщеславие.
Секретарша знала о наших особых отношениях, поэтому не препятствовала моему доступу к телу шефа. В настоящее время Гвенни был очень занят — кормил рыбок в аквариуме.
— Ого! — воскликнул приятель, на время, оторвавшись от увлекательной процедуры. — Сухарь, сколько лет, сколько зим?!!
— Всего неделя, — ответил я, намекая на то, что с момента последней встречи прошло отнюдь не так уж и много времени.
— Надо же, целая неделя, — Гвенни всплеснул своими руками. — Как быстро летит время.
— Это точно, — подтвердил я и добавил: — Давай не будем его терять.
Я поставил на его стол бутылку. Гвенни оценил жест и тут же отработанным движением извлёк из сейфа два высоких бокала и апельсин.
— Пойдёт?
— В самый раз.
Хлопнула пробка, янтарная жидкость заполнила ёмкость бокалов. Гвенни перочинным ножичком очистил тонкую кожуру, затем разделил апельсин на дольки. Покончив с приготовлениями, мы расселись в кожаных креслах с высокими спинками и с наслаждением вытянули ноги.
Гвенни поднял бокал и замер, наблюдая, как игристое вино переливается и искрится на дне бокала.
— За встречу.
— За встречу, — согласился я.
Мы чокнулись, затем выпили. Я пил залпом, а Гвенни немного посмаковал, прежде чем опустошить бокал, потом посмотрел на меня проницательными глазами.
— Я так понимаю, что ты здесь не ради выпивки. Ну, давай, выкладывай, с чем пожаловал.
Я собрался с мыслями. Посвящать Гвенни во все тонкости не стоит, но кое-какой информацией поделиться придётся.
— Гвенни, что тебе известно о бароне Отто фон Бомме?
Приятелю не нужно было рыться в бумагах, его память впитывала в себя информацию как губка. Он нахмурился и процедил сквозь зубы:
— Довольно немного. Скажи, друг, с каких пор ты стал интересоваться покойниками, покинувшими наш мир из-за банального сердечного приступа?