Чельва
Весной 1946 г. нам опять предстоял этап. Армейцы нашего участка во главе с мастером Дотцом направились к Каме, чтобы по ней пароходом добраться до лагеря Чельва. Когда наши лесозаготовительные бригады добрались до Камы, на судно уже грузили небольшие платформы. На двух таких платформах лошадь везла бревна из леса к Каме. Мы разместились на палубе на наших мешках. Судно стояло вблизи крутого берега, и его мачта терялась в ветвях разлапистой сосны.
Через полчаса товарищи попросили меня посмотреть, скоро ли закончится погрузка. Стоя у борта судна, я увидел, как на палубу втащили последнюю тележку. Судно медленно отошло от берега. При этом верхняя часть мачты раскололась и упала на палубу. Через несколько минут я вернулся к бригаде. Мои товарищи с улыбками посмотрели на меня, и кто-то сказал: «Фриц, тебе повезло! Матрос только что убрал отломанный конец мачты с твоего мешка». Я уже знал о происшествии и уселся на мягкий мешок с одеялом и подушкой. Разговор пошел дальше, шло и судно - против течения.
Строительные бригады из Мазуньи и Москалей уже закончили все необходимые постройки для нового лагеря Чельва, и мы въехали в новые бараки с двухэтажными койками. Рабочее место находилось неподалеку. Теперь у нас была уже большая практика - 5 лет работы в лесу. Все работали умело, производительность росла день ото дня; особенно хорошо это удавалось звеньям Германа, Адама и Гилля из нашей бригады. Наш бригадир Вернер был коммунистом. Впервые со времени мобилизации я услышал, что коммунисты собираются на партсобрания. Коммунистом я не был, не был даже комсомольцем - я ведь являлся сыном «врага народа».
Среди армейцев были не только любители пения, но и музыканты. В воскресенье вечером в столовой (клубе) слышалась музыка, там танцевали. Я посмотрел на это только раз и ушел - не мог забыть Тимшер и другие лагеря.
За выдающиеся успехи на лесозаготовках начальник нашего лагеря Васильев был награжден орденом. В честь этого события летом 1946 г. состоялось большое торжество. В лагере Чельва, на левом берегу Камы, там, где в Каму впадает река Чельва, поставили столы и скамейки. Было воскресенье. Васильев приехал из лагеря Москали, где находилось его рабочее место, и привез с собой бочку вина. Все армейцы, даже дежурные по баракам, уселись за столы. Васильев произнес краткую речь, поблагодарил немцев-трудармейцев за доблестный труд. Каждому налили стакан вина, подали двойной обед. Играли наши музыканты. Мы были тронуты этим вниманием начальника и продолжали работать высокими темпами.
Хорошее питание значило для нас больше любой награды. Да я и не слышал никогда об ордене у немца - ни тогда, ни попозже. Государство использовало нас как рабсилу, награды получали другие. В нашей бригаде работали даже участники войны, как, например, Фендель, прибывший из Ивдельлага. Вклад немцев-трудармейцев в заготовку леса для страны был велик. Однако об этом не писали и не говорили. Об огромным потерях среди них - тоже. Государство не принимало в расчет никого из трудармейцев.
Осенью 1946 г. поступил приказ: быстро, в течение месяца, соорудить в лагере Чельва ограждение. В этом участвовали все, выкопав вокруг лагеря канаву в 2 метра глубиной и установив в ней вплотную друг к другу 6-метровые бревна. Работе очень мешала грунтовая вода, ее приходилось постоянно вычерпывать. Мы своевременно выполнили и эту тяжелую работу. После нее нас опять отправили в лес.
Мы не теряли надежды выбраться из лагеря. Весной 1946 г. над нами нависла новая угроза - нас всех подчинили спецкомендатуре. Что должно было это означать - находиться одновременно в каторжном лагере и под спецнадзором? Наверно, эти всемогущие не хотят нас освобождать, решили мы. Мы должны были каждый месяц являться к коменданту для подтверждения того, что еще находимся на месте.
Мое сообщение свидетеля о жизни и смерти немцев-каторжников в лагерях НКВД подходит к концу, и я бы хотел еще отметить, что при нашей опасной работе бывали и смертельные случаи. Погибли армейцы Ах-цигер, Шмидт из Марксштадта, Эльберг из Эндерса. Таких было, конечно, больше, но этих людей я хорошо знал и работал вместе с ними. Последним в нашей бригаде тяжело травмировался летом 1946 г. рабочий Гилль-одним ударом он отрубил себе все пальцы на левой ноге.
В начале 1947 г. опять поступила новость: наш трудбатальон расформировывается. Вне зоны остались жить 50 человек - подотчетные лица и инструкторы для нового контингента. К последним принадлежал и я. Все другие армейцы были рассеяны по лагерям. Многим пришлось вернуться в Тимшер, среди них был и Эмиль Ример.