Мысли улетали в разные миры, где было много солнца, объятий, признаний, подарков, смеха, романтики… Рай гедониста, более не думающего ни о чём, кроме удовольствия. И молодая женщина сама не заметила, как уснула счастливым пьяным сном, когда в её честь, рискуя жизнью, доставали драгоценный жемчуг с глубокого дна советского бассейна…
– Призываю всех в ванны и сауны! – крикнула Ольга, забравшись на пластиковый стул, который одной ножкой крепко придерживал обе ручки драгоценной сумки.
Демонстративно красуясь прекрасным шоколадным телом, закованным в салатовый купальник, она указала пальцем на мокрого шефа, с бороды которого капали хлор и вода.
– А вас лично, я призываю к себе в котёл с кипящим маслом, что называется джакузи.
– Сумка у тебя? – мелкой рысцой прискакал Дмитрий Валерьевич, чьи красные глаза налились светом от приглашения в джакузи.
– Всё по плану, – успокоила его Ольга, размашисто виляя пятой точкой, которая указывала направление к булькающей ванне, которую б никто не решился занять, видя, что туда направляется Ганин и его новая любовница.
– Слушай, Олька, я ведь с Алкой расстался. Мы поссорились навсегда, – без утайки объяснял Ганин по дороге то, что Плешаковой было известно ещё две недели назад, когда бывшая секретарша и Ольгина лучшая подруга на фирме, получила отказ заиметь ребенка после годовалых отношений с боссом. У него уже имелось целых две взрослеющих проблемы, стоивших ему в месяц кучу денег, так как оба сына пошли по стопам отца, пробуя на вкус и цвет всё, что движется.
Ольга не вырисовывалась на горизонте шефа по причине дружеского уважения к месту подруги, первой попытавшей счастья в обретении гедонизма. Кстати, вышло не так уж плохо: квартирка, машинка, кое-какие подарки, сбережения. Но Алка была секретаршей, то есть девушкой неопределённого ума. Ольга же закончила высшее заведение да с красным дипломом. Оперировала в уме числами высоких категорий, выстраивая связи и отношения, делала далеко идущие выводы.
То что Ганин не хотел детей (пока не хотел!), Ольгу не смущало. Она их тоже не сильно-то любила. Гедонизм и материнство, к счастью или к несчастью, являли собой противоположные полюса.
Главное, совпадала любовь к деньгам, свободе, развлечениям. Теперь должны были быть проверены хвалённые секретаршей сексуальные способности босса. Вот их Ольга не могла променять ни на какие коврижки. Но Алка уверяла, что несмотря на прожорливость, любовь к выпивке и разным опасным приключениям, Дмитрий Валерьевич котировался на сексуальном рынке.
– Какой дурак я был, что в Алку влюбился, когда тут такая королева пропадала, – нагло врал Дмитрий Валерьевич, с плотоядным видом окуная волосатое тело в джакузи и большой белой акулой, правда, плавником вниз, подплывая к Ольге. – Сисястенькая ты моя, сейчас я тебя съем, – тихо стал нашёптывать босс на ухо млеющей от блаженства Ольге.
Принесли игристое шампанское. Только крещённый водитель-рыцарь имел право приближаться в самые интимные моменты к священному костру любви, зная, что его нужно подпитывать горючим, иначе корпортив может закончиться на самом интересном месте: Папа легко возвращался в сознание и вспоминал про работу.
Серёга облизнулся, нагло заглядываясь на обнажённую грудь финансового менеджера, с которой слетела чашечка купальника.
– Иди отсюда! – махнула на холопа Ольга, привыкая отныне к управлению хозяйством и челядью своего господина. Серёга принёс ведёрко со льдом и оставил влюблённых «пузыриться» в горячей ванне.
– Дим, – переходя на другой тон, начала Ольга, а босс весь растаял от её голоса.
– Как я ждал этой минуты, – продолжал врать и льстить шеф, допивая шампанское из горла. – Что желает моя королева?
– Пойдём к тебе в номер, сделаешь мне массаж. Так болит спина таскать твою сумку… – Ольга уже привстала, уверенная, что предложение будет принято.
– Плешакова, подожди, – потянул он её за руку вниз, настырно усаживая в пену, – мы ж с мужиками договорились чуть перекусить котлетами и.., – он указал на сауну, куда забился весь коллектив, – и по углям как йоги ходить на спор. Давай отложим массаж, а? Ночью я совершу его поцелуями, – и шеф надул и без того огромные алые губы в большую кожаную трубочку.