Начинал Василий с того, что водил богомольцев по Пещерам Скита. В конце 1861 года, когда Василию было всего 30 лет, старец его, о. Геронтий (в схиме Григорий) открыл ему волю Божию: Василию предстояло принять на себя подвиг старчества и "служить с любовью страждущему человечеству". Потом он подал своему послушнику две просфоры со словами: "Сим питай алчущих, словом и хлебом, тако хощет Бог". Василий со слезами молил своего старца не возлагать на него этого неудобоносимого бремени. Но схимник Григорий благословил своего послушника идти назад в Скит. На следующий день Василий узнал, что старца его разбил паралич, он лишился языка и через два дня, 2 января 1862 г. тихо скончался (в день памяти преп. Серафима Саровского).
Так, первый духовный руководитель Василия унес с собой в могилу свое старческое благословение. Но у Василия оставалась еще надежда испросить разрешение от этого бремени у второго своего старца, о. Даниила. И он на исповеди открыл ему свое горе. Но в ответ получил новое уверение в том, что по воле Божией о. Григорий возложил на него этот "крест наставничества народного", и его необходимо принять. О. Даниил указал и срок - после его смерти. И вот, в 1865 году о. Даниил снова напомнил ему о подвиге старчества, и когда Василий (уже к тому времени почитаемый в народе за духовную мудрость и дар совета) стал со слезами молить старца снять с него это бремя, у о. Даниила пошла горлом кровь, и он скончался на руках у своего послушника. После этого о. Василий уже не мог сомневаться и принял возложенный на него крест.
Год спустя, в 1866 году Василий был пострижен, в мантию с именем Варнава (в переводе с древнееврейского "Варнава" значит сын утешения), в честь св. Апостола Варнавы (память 11 (24) июня). С этого времени фактически началось старчествование о. Варнавы. Господь отметил его даром прозорливости и исцелений от недугов душевных и телесных. Народ стал сходиться к нему отовсюду, и он никому не отказывал в помощи и назидании.
Хотя почитание старца Варнавы народом было всем известно, но только спустя пять лет, в 1871 году он был посвящен в сан иеродиакона, а еще полгода спустя, 20 января 1872 года - во иеромонаха. Еще через год, 20 января 1873 г. он был избран братией и утвержден наместником Лавры архим. Антонием народным духовником Пещерной обители; вскоре он был утвержден и братским духовником Пещер, и только в 1890 году его утвердили и духовником старцев Гефсиманского скита.
Итак, с 20 января (в день памяти преп. Евфимия Великого) 1873 г. старческое служение стало и церковным послушанием о. Варнавы. "Старец-утешитель" стало его именем, известным на всю Россию. Старец, принимал в день не менее 500 человек (иногда по 1000) и каждому подавал душеспасительный совет и прозорливо указывал путь ко спасению.
Старец скончался 17 февраля (2 марта) 1906 г., подвизался же в старческом служении 33 года (всего же он прожил в Пещерах 47 лет), и за это время ни одного дня не прошло, чтобы он не принимал страждущих. Даже в дороге, на вокзале он был окружен толпой народа. Как-то одна из духовных дочерей вслух посетовала, что многие из собравшихся не смогли получить его благословение. "Что ты, дочка,- отвечал старец,- ведь где бы человек ни стоял, Господь открывает мне его нужды, и я молю обо всех Господа; а с радостью ко мне и не ходят". Все приходящие назывались у старца, "сынки" и "дочки" и никогда никто не назывался на "Вы" - всегда на "ты". Среди "сынков" был, например, обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер и, наконец, Император Николай II, пришедший с покаянием к старцу в начале 1905 года. О содержании беседы Императора со старцем Варнавой точных сведений нет. Достоверно известно лишь, что именно в этот год Николай II получил благословение на принятие мученического конца, когда Господу угодно будет этот крест на; Него возложить
Старец Варнава многим предсказывал будущие гонения на веру - иным прикровенно, иным совсем ясно, он давал прямые и точные указания, как им жить в 20-е, 30-е, 40-е, 50-е и последующие годы. Предсказывал старец Варнава и грядущее возрождение Русской Православной Церкви и святую жизнь во Христе: "Преследования против веры будут постоянно увеличиваться. Неслыханные доныне горе и мрак охватят все и вся, и храмы будут закрыты. Но когда уже невмоготу станет терпеть, то наступит освобождение. И настанет время расцвета. Храмы опять начнут воздвигаться. Перед концом будет расцвет".
Служение старца увенчалось блаженной кончиной в св. алтаре перед св. Престолом. Так он прикровенно предсказывал сам: "Вот тот свят, кто до последней, минуты нес служение свое, а потом вошел в алтарь и предал дух Господу". Так и совершилось: в этот день 17 февраля 1906 г. (в пятницу на первой неделе Великого поста) он с раннего утра принимал народ, исповедовал в соборе Черниговской Божией Матери ("принял человек 500, да 400 еще дожидаются", говорил старец), наконец, поехал в Сергиево-Посадский дом призрения исповедовать начальницу его Е. И. Гончарову и ее помощницу. Исповедовав начальницу и преподав благословение и назидание, как нести нелегкое дело управления приютом, он со крестом в руке вошел в алтарь домовой церкви приюта в честь Успения Богородицы, преклонил колена перед св. Престолом и скончался.
Он жил во славу Божию
И умер со Христом,
Склонясь главой к Престолу Божию
С молитвой и крестом.
Предание о посмертном молитвенном предстательстве и чудотворной помощи старца Варнавы далеко не полно. Вот один из записанных случаев.
Одна женщина, из-под Брянска родом, страдала припадками беснования. Родные мучились с нею, но ничем нельзя было помочь. Мать много раз советовала ей съездить "к Черниговской" к старцу Варнаве, но ее при одном его имени начинала бить дрожь и она кричала: "Когда помрет - пойду, а теперь - нет!" Так и совершилось.
В начале апреля 1906 года, уже после кончины старца Варнавы, эта женщина оказалась в Черниговском монастыре (так стали звать Пещерное отделение Гефсиманского скита, где пребывала чудотворная Черниговская икона). Во время Всенощной при пении Хвалите имя Господне она стала кричать и биться и наконец выбежала из храма. Но на утро все же пришла на раннюю Литургию. При пении Херувимской она впала в; исступление, даже неистовство; какой-то незнакомой ей женщине укусила до крови палец. Наконец, выбежала, из собора Черниговской Божией Матери; ее поймали и привели в пещерный храм, где пребывала чудотворная икона. Ей налили в ложечку масла от лампады с чудотворной иконы, но она перекусила пополам серебряную ложку. Ее хотели подвести к самой чудотворной иконе, но она откусила от иконы кусок серебряной кованой ризы (между большим и указательным перстами иконы). После этого она впала в полное бесчувствие и лежала как бы без памяти.
После Литургии кто-то посоветовал поднести ее к могилке старца Варнавы, похороненного в пещерной Иверской часовне (с иконой Иверской Божией Матери). Так и поступили. И вот, когда возгласил служащий иеромонах "Во блаженном успении вечный покой подаждь Господи усопшему рабу Твоему старцу иеромонаху Варнаве",- эта женщина вдруг вскочила. Ее хотели снова схватить, но она спокойно отвечала: "Не надо - Я теперь буду молиться". Она встала на колени и до конца панихиды все плакала и повторяла: "Мне теперь дюже легко". Потом она встала, выпила масла от лампады с гроба старца Варнавы, масла из лампады с Черниговской иконы Божией Матери (при этом ей показали кусок серебра от ризы, ею откусанный) и рассказала, что когда она лежала без движения, к ней подошел небольшого роста седой монах и так ласково-ласково на нее смотрел. Одна из присутствующих женщин вынула карточку старца Варнавы и показала ей, та немедленно опознала его - "тот самый". В тот же день эта женщина исповедалась и наутро причастилась Святых Христовых Тайн. Но не уехала из Пещер, а осталась в гостинице при Пещерном отделении еще на две недели. Тогда она снова исповедалась и причастилась и уже не вернулась домой, а поступила послушницей в основанный старцем Варнавой Иверский Выксунский женский монастырь в Нижегородской епархии.