В это время солдаты один за другим выбегали из палатки и начинали переговариваться друг с другом с нервным и беспокойным видом. И слова, которые доносились до его ушей, превратились в слова: Кир Младший умер!
Его сердце упало: Это действительно великое отступление Десяти Тысяч Греков! Следующие несколько дней им предстояло провести в бегах!
***
1. Парисатис — мать персидского царя Артаксеркса II, Кира Младшего, Останеса и Оксатры.
2. Анабасис — книга, которую Ксенофонт написал об их путешествии по Персии и которая также известна как «Отступление десяти тысяч».
3. «Отступление десяти тысяч» — событие после смерти Кира Младшего и вынужденного отступления греков в Грецию.
4. Висячий сад — одно из семи чудес древнего мира в списке эллинской культуры, описанное как выдающийся инженерный подвиг с восходящей серией ярусных садов, содержащих широкий спектр деревьев, кустарников и виноградных лоз, напоминающий большую зеленую гору, построенную из глинобитных кирпичей, и, как говорят, построенный в древнем городе Вавилоне.
Висячий сад;
Глава 5
Давос испугался, когда шел по уже переполненному людьми лагерю, и несколько раз чуть не споткнулся. Однако, когда он поднял полог и вошел внутрь палатки, его встретили четыре пары глаз со странными выражениями.
Но по сравнению с шумом снаружи, в палатке было тихо.
«Давос, Кир Младший мертв». — Оливос сказал странным тоном: «Тебе удалось узнать это раньше остальных».
«Я уже слышал». — Давос сел обратно на свою «кровать», и его настроение несколько успокоилось.
Иелос посмотрел на спокойного соратника; как односельчане, живущие в одной деревне, они оба знакомы друг с другом. Однако в этот момент его охватило странное чувство.
«Давос, я хотел побить тебя за то, что прошлой ночью я не мог спокойно спать из-за твоих слов. Но не ожидал, что ты оказался прав!». — Матонис смущенно почесал голову.
«Итак, что нам делать?». — Слова Гиоргриса заставили всех снова посмотреть на Давоса со странным выражением лица.
Давос недоумевал, что происходит, когда Оливос нетерпеливо сказал: «Говори, какой оракул дал тебе Аид?».
Давос удивленно посмотрел на них. Только тогда он понял, почему они вели себя странно: они думали, что он получил благосклонность Аида.
Когда весть о смерти Кира Младшего дошла до их ушей, они удивились, что слова Давоса оказались правдой, и стали обсуждать Давоса. Обобщив мнения всех, они с удивлением обнаружили, что почти все считают, что их младший товарищ, о котором они заботились, очнувшись от комы, вел себя и говорил совсем не так, как раньше, словно другой человек (хотя Давос прошлой ночью говорил мало, поведение современного человека, естественно, сильно отличается от древнего).
Поэтому они решили, что Давосу, должно быть, посчастливилось встретиться с Аидом и получить его помощь, чтобы вернуться в мир живых. Более того, то, как он очнулся, немного пугает: когда его нашли на поле боя, он оставался без сознания, как бы его ни звали, а потом его глаза вдруг широко раскрылись.
Так что теперь, когда все чувствовали себя беспомощными, этот их товарищ, получивший «помощь бога», очевидно, стал для них единственным способом спасти свои жизни.
И Давосу показалось забавным получить такую возможность. Ведь в наш век невежества, хотя греки и не были так суеверны в отношении богов, как персы, греческие боги были тесно связаны со всеми аспектами жизни. Но Давос не осмеливался ставить себе это в заслугу, потому что он знал только, что было такое историческое событие, а явного процесса он не знает.
«Какой оракул? Мне просто нравится думать о самом худшем, что может случиться, только так я могу быть готов в случае опасности».
"Думать о худшем? Неужели ты думаешь, что мы не знаем, каким человеком ты был раньше? Ты был глупым мальчишкой, который умел только драться! Теперь же ты умеешь думать? Если боги не благоволили тебе, то как же изменилась твоя манера говорить и думать?! Может быть, Аид велел тебе держать всё в секрете?".
Все четверо понимающе посмотрели друг на друга. Истории о богах, которые родители рассказывали им каждый день с самого раннего детства, повлияли на них, дав им знать о прихотях богов и сложных табу. Поэтому ради своей безопасности они перестали задавать вопросы и выжидающе смотрели на него.
Их взгляд на Давоса похож на взгляд обедневших горцев, которые надеялись, что студент колледжа сможет изменить перспективы деревни, когда он впервые стал деревенским чиновником.
Но как и они, он не знает, что делать. Давос вздохнул в своем сердце. Но вдруг его разум всколыхнулся и он спросил: «Кто-нибудь из вас знает Ксенофонта?».
Все четверо покачали головами.
«Ты хочешь сказать, что Ксенофонт может нам помочь?». — Оливос не мог не спросить.
Давос улыбнулся и ничего не ответил. Ему казалось странным, что о нем никто не слышал, ведь в интернете Ксенофонт руководил отступлением и написал книгу, значит, он должен быть лидером наемников.
«Кто такой этот Ксенофонт? Он из наших войск?». — спросил Иелос.
«Он… вероятно он должен быть афинянином». — Давос до сих пор знает место рождения Ксенофонта. В конце концов, Ксенофонт был древним писателем, военным стратегом и учеником Сократа.
«Я спрошу о нём людей из других лагерей». — искренне сказал Иелос.
«Надеюсь, он не ходит под Клеархом». — вмешался Гиоргрис.
Отношения между двумя лидерами, Клеархом и Мено, были настолько плохими, что даже подчиненные им наемники ненавидели друг друга.
«Мы, фессалийцы, не боимся ублюдков Клеарха!». — возбужденно заявил Матонис.
«С кем ты собираешься драться?». — Палатка открылась, и внутрь вошел человек — Антониос.
Через память этого тела Давос понял, что это командир их взвода. Однако люди в палатке продолжали сидеть и лежать; никто из них не встал, чтобы отдать честь. В конце концов, они наемники, а он не имел никакой власти, кроме как во время сражений.
«Мы рассказываем анекдоты». — ответил Иелос.
«На улице шумно от криков и паники, а ты все еще можешь шутить? Хорошо! Очень хорошо!». — полушутя-полусерьезно сказал Антониос.
Он посмотрел на людей в шатре и обратился к Иелосу: «Мено попросил меня сообщить вам, Кир Младший непредвиденно погиб, но, к счастью, его войска все еще на месте, так что у нас по-прежнему преимущество, в то время как персы находятся в невыгодном положении, которое до сих пор не изменилось. Завтра после встречи с адъютантом Кира Младшего, Ариеем, у нас будет не менее 30 000 человек! Тогда мы еще раз победим персидского царя и получим гораздо больше выгоды! Возможно мы даже поддержим нового персидского царя!».
Антониос был доволен их удивленным выражением лица и уже готов был сказать что-то еще, но его прервал Иелос: «Можно много говорить о нашей будущей победе, но ты должен дать своим солдатам наесться досыта! Хотя все съели немного сырого конского мяса прошлой ночью, мы все еще голодны».
«Да, это верно! Если мы не сможем есть, мы уйдем!». — закричали все.
Антониос похлопал себя по животу и смущенно сказал: «Я тоже голоден, сейчас весь лагерь испытывает нехватку еды. Кроме того, что Мерсис просит придумать решение, Мено сам отправился к Проксенусу, так как я слышал, что его лагерь вчера понес меньше потерь. Но даже если нам удастся раздобыть немного, на всех не хватит, так что давайте потерпим один день».
Антониос закончил и поспешил выйти из палатки.
Иелос вздохнул и сказал всем: «Я посмотрю другие палатки».
Он тоже вышел наружу. Иелос был командиром отряда и отвечал за 9 человек, а пятеро других жили в соседней палатке.
Давос до того увлекся своей прошлой и настоящей жизнью, что не заметил, что ничего не ел. После того как он выслушал все проблемы, у Давоса заурчало в животе.
Но он мог только подражать остальным и, завернувшись в овечье одеяло, лег на «кровать», чтобы уменьшить физические затраты.