— Так расскажи мне об этом, сынок, — сказал Боб с видом серьезной заинтересованности, может быть и не напускной.
— О чем тебе рассказать? — В Буром Псе что-то дрогнуло от властного «сынок», хотя Боб был от силы на десять лет старше.
— Расскажи, от чего ты бежишь. Уверен, что смогу помочь. Люблю иногда облегчить страдания, снять с себя шоры корысти и оказать добрую услугу.
Тут разговор пошел начистоту. Они вылезли из машины, пересекли газон широкой разделительной полосы и под тем самым деревом, где Боб был грубо закован в наручники и арестован, поговорили. В манере безжалостных следователей из своих романов Боб методично выпытал у Б. П. историю всех трех его отсидок: первая — когда он нырял к затонувшим судам и извлек покойного индейца при всех регалиях, пятьдесят лет пролежавшего на глубине пятнадцати метров и отлично сохранившегося в ледяной воде Верхнего озера, а затем угнал рефрижератор, чтобы отвезти тело в Чикаго с целью извлечения дохода; вторая — за поджог палатки и лагерного имущества антропологов ради того, чтобы спасти от раскопок тайное индейское кладбище, единственное захоронение хопуэлловской доисторической курганной культуры на севере Среднего Запада. Так называемая подруга Б. П., антрополог Шелли, обернулась форменной Евой в Саду — выведала у него местоположение кладбища, соблазнив своим телом и телом своей подруги Тары, несколько более худым, — деталь, которую Боб тоже вытянул из Б. П. для полноты картины, наряду с цветом трусиков Тары. Третьим преступлением была недавняя атака на место раскопок, где археолога и антропологи из Мичиганского университета вели подготовительные работы. Б. П. и Лон Мартен по большей части метали шутихи с безопасного расстояния, а более грубая часть операции выпала на долю Розы и группы воинов анишинабе. Тут неприятность заключалась в том, что Бурому Псу было запрещено в течение года появляться в округе Алджер, дабы университетские люди могли работать без помех.
Б. П. хотел рассказать затем о бегстве на Запад, о том, как обменяли угнанный «линкольн» на «таурус» за границей в Канаде — все по плану, родившемуся в искушенном криминальном уме Лона Мартена. Но Боб поднял ладонь и бросился к машине, чтобы позвонить. После этого, томимые жаждой, они зашли в щегольской китайский ресторан в Брентвуде, где Боба хорошо знали. Боб быстро управился с бутылкой «пулиньи-монтрате» за сто долларов, а Б. П. выпил три бутылки пива «кирин». Сколько же иностранных пив в этих местах! Он заметил Бобу, что по части баров здесь не так интересно, как в Чикаго, где на каждой, наверное, улице своя таверна, или в Висконсине, где, кажется, любой может превратить свой дом в бар. Однажды под Алвином, когда рыбачил на реке Брул, он пил пиво в таком доме и присматривал за оравой детей, пока барменша, их бабушка, жарила котлеты на всю компанию, и, больше того, четыре штуки съел бесплатно за помощь по хозяйству — в частности, за то, что отнес домой городского пьяницу, взвалив на плечо, как двухсотфунтовый мешок овса.
Боб не слушал. Он был сама деловитость, хотя, по наблюдению Б. П., мог разобраться с бутылкой вина так же быстро, как обыкновенный смертный с бутылкой пива. Боб побежал за своим ноутбуком «IBM»; Б. П. посмотрел на заметки, которые тот писал по ходу дела, но, похоже, написаны они были секретным шифром. Официантка-китаянка принесла ему еще пива и поклонилась. Он встал и поклонился в ответ, что показалось ей забавным.
— Добро пожаловать в нашу страну, — сказал Б. П. с обольстительной, как ему думалось, улыбкой. Девушка была конфетка, экзотичная, как растительность в ботаническом саду.
— Мои родные живут здесь с семидесятых годов девятнадцатого века. Мы приехали строить вам железные дороги и работать в ваших шахтах, — сказала она с лукавым блеском в глазах. На юбке у нее был разрез до половины бедра. Его швейцарская форма, кажется, не произвела на нее плохого впечатления, но это потому, наверное, что Боб — богатый клиент. При таких заработках он, поди, их столько перевидел, сколько сиденье в туалете, хотя не похоже, что это пошло ему на пользу.
— Вуаля! — гаркнул Боб, вбежав с ноутбуком, и застучал по клавишам.
На экране появилось досье, составленное детективом мичиганской полиции Шульцем на Мартена Смита, он же Лон Мартен, в прошлом — член Движения американских индейцев (исключен за растрату), специалист по добыванию денег у Национального фонда искусств для диссидентских фильмов, так никогда и не снятых; разыскивается за мошенничество с кредитными карточками, незаконное присвоение имущества; недоказанное обвинение в изготовлении кристаллического метамфетамина; собирал средства для несуществующей радикальной индейской организации под названием У индиго, являясь ее единственным обнаруженным членом; его главный подручный, местный дурак с сомнительным именем Бурый Пес, по имеющимся сведениям, не вооружен, но опасен, поскольку в молодости был известен как кулачный боец.