Появилась возможность вернуться к профессиональной работе. И Николай, и Михалыч ею воспользовались и довольно быстро восстановили свой уровень. Они влились в коллектив «Тихого дома» и Ник (тот Ник, что в реале) даже зачислил их в штат своего отдела в качестве работников по удаленке.
Через некоторое время, после всех этих пертурбаций, «Сад драконов» посетил и сам Кондаков, до сих пор остававшийся управляющим компании. Он счел необходимым лично оценить ситуацию. Профессор был не прочь и немого отдохнуть зная, что в этом симпатичном мирке можно неплохо порыбачить в спокойной обстановке.
Его приняли тепло, хотя и без помпы, что, впрочем, нисколько Кондакова не задело. Криминала он не нашел. Ситуация была ясна и понятна. Возникла она в результате несовершенства технологических процессов по вине самой фирмы.
Площадка ему понравилась. Стоила не слишком дорого. Нормальные отношения в коллективе заслуживали того, чтобы смотреть сквозь пальцы на ее существование.
Рыбалка тоже была прекрасной. К тому же, против устройства там его небольшой фазенды никто не возражал.
На третий день командировки, когда по его словам, он уже удовлетворил свои низменные страсти, поймав чертову кучу разной рыбы, случилось непредвиденное. Подал голос мобильник, связывавший Николая с реалом. Сухие строки СМС кратко сообщили – Павел Сергеевич Кондаков около часа назад отошел в мир иной. Прямо на работе с ним случился сердечный приступ. Приехавшая скорая помочь ему не смогла и констатировала наступление смерти.
Нужно ли говорить, что это известие произвело глубокое впечатление на колонистов, не говоря уж о самом Кондакове. Их, только – только устоявшееся существование вновь оказалось под угрозой. События в фирме, от которых зависела жизнь их мирка, приобрели драматический характер.
К счастью, новые хозяева определились быстро. Предприятие разделили. Большую часть отделов перевели в Москву. Алла сумела занять в новой структуре должность коммерческого директора. В их городке остался небольшой филиал. Его возглавил Николай.
Кондаков, пытавшийся связаться с родными, имел лишь краткий разговор с супругой, после которого у нее случилось тяжелое обострение депрессии, навсегда сделавшее невозможным их дальнейшее общение. Больше никто из родственников на связь с ним не выходил.
Кондаков тяжело переживал случившееся. В одночасье он лишился родных, которым, в таком виде, оказался не нужен, своего статуса и места в Большом мире.
К счастью еще в реале, несмотря на столь неординарный приход в фирму, он сумел поладить с мужчинами, сделав все от него зависящее, чтобы новые хозяева учли их интересы. Сам он, став директором, выступал не в роли грозного, взбалмошного начальника, а скорее в качестве старшего товарища, авторитетного, полезного для дела, умевшего сделать комфортной работу каждого из сотрудников. Поэтому никто из колонистов его смерти не радовался и не злорадствовал по поводу произошедшего. Постепенно он свыкся с новым положением.
Глава 44
Вика работала на фирме уже много месяцев. Странное, поначалу, занятие постепенно перестало ее тяготить, как в первое время, когда она чувствовала неловкость перед парнями, обсуждая детали оформления борделя и его аксессуары. Однако, время шло. Она влилась в коллектив, показав свои живописные таланты. Народ их оценил, и, невысокая поначалу, зарплата выросла до почти сказочного, по меркам их заштатного городка, размера.
После переворота, новые хозяева даже ввели ее в состав акционеров фирмы, правда, скорее символически, скорее, для понижения значимости «отцов основателей», чтобы намекнуть на их заменимость. Хотя доля ее была мизерная, однако в психологическом плане это имело значение.
Помимо прочего, повышение статуса сняло проблему стеснительности. Чувствуя себя на равных с корифанами порноискусства, Вика ощутила потенции, которые раньше старалась не афишировать. Последующие странные события, с недоделанной игровой площадкой, где двух ее скинов то ли изнасиловали, то ли, наоборот, сами они перетрахали всех, кто был того достоен, сняли последние тормоза. Она почувствовала легкость и полную свободу в выражении своих эротических эмоций, больше ни мало не стесняясь коллег.
Подобные разговоры больше не раздражали, стали не без приятности щекотать воображение, и она обстоятельно отвечала на расспросы Литератора, касающиеся женского восприятия секса.
С этими вопросами Литератор приставал ко всем бордельным «дамам». Однако Алла была женой Ника. Эта «должность» не располагала к откровенности с парнями, хотя в бабьем кругу ее фантазии били ключом, и она на редкость смачно могла описать подругам, что такого она сделала с тем или иным трахенбургером, если бы тот попался ей в руки.