Вернувшись, к ждущим новостей внутри двора. Со вздохом осмотрел этот детский сад, с которым еще предстояло добраться до участкового!
— Все в порядке, можем дальше двигать.
— У тебя рука посинела! — скромно заметила Инесса.
Скосив взгляд, незатейливо выругался. Не сразу сообразив, что рядом ребенок. Но судя по тому, что покраснела Инесса. Ругался я все же на родном, русском языке.
Разом накатившая усталость. Заставила присесть, прислонившись спиной к забору. Рука невыносимо болела, как и многие другие части тела. Которым за сегодняшний день, порядком досталось. Я ведь не терминатор. И просто понимал, что остановившись, уже вряд ли смогу подняться.
Видимо в слюне собачек, была какая-то гадость. Уж слишком мне резко, стало нехорошо.
Закрыв глаза, уперся затылком о прохладный камень забора. Плевать, пусть сами решают что делать дальше. Не маленькие. Я слишком устал…
Разбудила меня, зудящая боль в руке. С удивлением, не спеша открывать глаза. Прислушался к окружающей тишине, и не такой уж и острой боли. Похоже я отрубился, и конец мира не случился. Мы все еще живы!
Решив что хуже уже не будет, разлепил свои усталые веки. Обводя мутноватым взглядом свое, бравое войско.
Все были на месте.
Меня перенесли в угол двора, и рядом еще сел Гролль. С оставшейся стороны, нас прикрывали пару поставленных друг на друга палет с кирпичом. Удивительно, но за столько времени. Палеты ни то что не украли, а даже просто не развалили. Они простояли тут не меньше года, и основательно успели зарасти мусором.
Мы оказались в неком, отгороженном участке. Где одной из стен, был новый друг Инессы. Рядом, в метре от меня. На микроскопическом костерке. В алюминиевой чашке, что-то варила Ольга. Успевшая поднять к моему пробуждению второй уровень. Может как раз из-за своего варева. А может из оказания мне первой помощи. Сломанная рука, была туго перемотана. Положить ветку или дощечку, девушки не догадались. Но и так было неплохо.
Особенно радовало, что исчезла стремительно заливающая руку синева. Которую я отчетливо запомнил, перед тем как ушел в себя. На мне неожиданно шевельнулся комок шерсти. И только тут я вспомнил про кошку. Поначалу даже испуганно вздрогнув.
Та лежала до того на моей груди. А теперь внимательно посмотрев мне в глаза. Словно убедившись, что я пришел в себя. Она вальяжно спрыгнула с меня. Не мало, не заботясь. О впившихся от сильного толчка, в мою грудь когтях. Девушки…
Инесса спала. Обхватив колени, и прислонившись к забору в паре метров левее. Девушка дремала. Я не сразу это заметил, решив поначалу, что она просто сидит. Оставила нашу безопасность, на плечах незнакомой ей девчонки! Мне хотелось удручающе покачать головой. Но двигаться пока особого желания не возникало. И я лишь сокрушенно вздохнул, сетуя на беспечность Инессы.
На мой вздох отреагировала Ольга. Колдунья поспешила ко мне со своей кружкой. Сняв её прямо с костра, с кипятком внутри. Она словно полоумная, ткнула свое варево мне прямо в лицо. Я бы наверняка заорал, если бы не было поздно и темно.
Металл кружки, все уже ткнулся в мое лицо. Когда я не смог больше пятится лежа. И я с удивлением понял, что кружка едва теплая. Наверняка это было частью способностей Ольги. На её губах явно промелькнула довольная улыбка. Она специально все это провернула! Но слишком долго, радоваться девочке я не дал. Тут же отобрав чашку, и влив все в себя прямо залпом.
У той расширились от удивления глаза. Она явно не ожидала от меня такой прыти. А еще через миг, я пожалел о своей поспешности.
Температуру жидкости, я конечно проверил. Перед тем, как её употребить, коснулся кончиком языка. Она тоже была едва теплой, несмотря на то что кипела десяток секунд назад. Но вот эффект, разлившийся по моему телу. После принятия всей порции. Это было нечто!
Немного тревоги, добавлял страх в глазах Ольги. Она выхватила кружку, и уставилась на её пустое дно. После чего посмотрела на меня еще более испуганно. И тут уже меня скрутило. Нет не болью. Это было нечто совсем другое. По моим внутренностям, словно разлился в единый миг жидкий огонь.
Сменив краткую эйфорию, мучительной болью.
Каждый мой выдох, словно сопровождался выбросом невидимого пламени. Которое яростно жгло мое горло. От глаз остались лишь пылающие кратеры боли. Которые ничего не видели. А уши слышали, лишь непрерывный скрежет. Настолько мерзкий и неприятный. Что он едва ли не в одиночку, сводил меня с ума.