Например, Дмитрий.
Эмили почувствовала, как с укором сжимается сердце, и она отвела взгляд от дороги.
Они договорились встретиться в хижине, что бы вместе поехать в поселение ведьм, но ситуация поменялась. Ведьмам нельзя соваться на проклятую землю Полохто, во всяком случае, так говорилось в дневнике матери.
Она успела прочитать немного из ее записей, относительно древнего поселения, но этого хватило, что бы отказаться от затеи - взять с собой Дмитрия. Ее мама писала, что проклятая земля может забрать силу ведьмы безвозвратно, однако ее сила осталось при ней, в тот раз, когда неизвестная фигура человека вела ее через лесную чащу.
И это было странно. Читая записи матери, Эмили понимала, что они больше походили на предупреждение чем на дневник, который вел человек, даже учитывая, что она была ведьмой. Словно бы ее мама знала, что Эмили когда-нибудь придется ступать на эти земли и всячески пыталась ее предупредить, а может даже и отгородить.
С чувством страха и непонимания Эмили решила не говорить ни о чем Дмитрию и отправиться в проклятые земли одной. Эмили знала, расскажи она все ему или Анджею, ей бы не удалось даже выйти из дома. Но что-то, что она не могла еще понять, манило ее к Джегошь, словно бы сама судьба вела ее по этой незримой нити, заставляя забыть про страх и опасность.
Думать о том, что Дмитрий будет волноваться, не хотелось, поэтому с горьким желанием забыть его, она осмотрела дорогу и свернула к лесу.
Проехав гравий, она выехала на тропинку, чувствуя, как колеса мопеда подскакивают на корнях деревьев и мелких ямках.
В воздухе пахло свежей зеленью, как если бы из морозильника достали пучок замороженной петрушки. Эмили посмотрела на верхушки деревьев, и ей показалось, что снова пошел снег. Мелкие блестки словно бы сыпались с веток и освещались светом фары, который плясал на пожелтевших листьях и земле. Многолетние деревья в некоторых местах покрылись белым инеем, что говорит только о том, что здесь гораздо холоднее, чем в Аше.
Вдалеке виднелся обрыв, за которым плескалась вода, падая на несколько метров вниз, и разбивалась о гладь Шахе, разбрасывала холодные капли в разные стороны. Неподалеку виднелся старый мост, к которому и повернула Эмили. Проехав по пустырю, она пересекла несколько тропинок и заехала на мост. Гнилые доски устало скрипнули, но она прибавила ходу и уже через несколько секунд съехала с моста уже на другой стороне от водопада.
Чуть подальше был обрыв и камни, по которым она еще весной пересекала Шахе, следуя за неизвестной фигурой человека. Тогда это привело ее к трупу мужчины, что будет сегодня, она не знала, и от этого странная тревога подняла бурю прежних чувств: страх, гнев и даже пробудила тьму.
Эмили вдруг затормозила и сползла с мопеда, поставив его на подножку. Сняла шлем и тихо выдохнула оглядываясь по сторонам. Тугой пар, выбившись из ее рта, туманом разлетелся перед глазами и исчез.
Перед ней стояли те самые камни с незаурядными рисунками. Эти символы принадлежали семьям ведьм ее круга. Эмили обошла несколько из них и провела по тонким линиям дрожащими пальцами. Она знала каждый из них, словно бы с самого детства рисовала их в своей голове, но девушка отчетливо понимала, что эти знания пришли к ней в ту ночь, когда ее сердце под действием вампирского яда остановилось.
Сейчас ей совсем не хотелось вспоминать, во что превратила ее тьма и связь с Анджеем, единственное, что она хотела так это узнать, что все это значило.
Почему Полохто пользовались этими символами? Как это все связанно с ее матерью? Что Виолетта скрывала от своего круга?
От всех этих вопросов голова шла кругом, но Эмили не поддалась жжению в груди и зашагала в сторону черных домов.
Некоторые из них уже обвалились, другие были сожжены, обгоревшие бревна блестели в тусклом свете туманного неба.
Эмили сложно было представить, что творилось тут в день сожжения, и что чувствовали ведьмы, пылая на кострах инквизиции. Единственное, что здесь ощущалось так это страх, что до сих пор висел в воздухе.
Эмили оглядела обрушенные дома, и вдруг остановила свой взгляд на одном из них. Крыша, покосившись, накрыла одно окно, но в остальном дом не был разрушен как остальные. Даже стекла в оконных рамах еще сохранились, только обвитые многолетним тополиным пухом, стали белыми и непроглядными.
Девушка подошла к двери и сунула руки в карманы. Внезапно холодная дрожь окутала ее тело. Воздух словно бы наполнился льдом. Немного посомневавшись, девушка приняла решение зайти внутрь, хоть и страшилась этого место.