Когда кучка учебников были сложены на столе, Эмили, пыхтя от бессилия и ярости, развалилась на кровати, ожидая, что мягкий плен кровати способен разрядить ее напряжение.
Напрасно!
Все беспорядочные мысли атаковали ее разум и она, простонав, повернулась на бок и сложилась в позу Эмибриона, зажмуривая глаза и стараясь не думать ни о чем.
В углу комнаты на старом шкафу бездельно тикали часы. За окнами стояла полная тишина, раздражающая и подавляющая. Ни тебе крика ребят играющих в салки, ни звука проезжающих машин, и даже соседи молчали. То ли дело в Барнауле?
Эмили вскинула взгляд на фото возле кровати и потянулась, что бы коснуться снимка, но вдруг остановила движение руки и быстро глянула на ладонь. Только сейчас она могла по достоинству оценить всю силу причиненного парню ущерба, ведь ее ладонь просто изнывала от жжения.
Ею овладело беспокойство. Ни когда прежде она не чувствовала агрессию так яро, словно бы злость проникала в нее с каждым вдохом.
Конечно, Эмили не оправдывала себя. Пощечина, которую она отвесила Дмитрию, была по делу, но она не имела права так поступать с ним. И не важно, что он там ей наговорил.
Буквально в следующую секунду девушка приняла решение, во что бы то ни стало завтра извиниться перед Крупским. Даже если это будет чрезвычайно тяжело сделать.
Почувствовав себя немного легче, девушка легла на спину и посмотрела в потолок. Заприметив маленького паучка в дальнем углу комнаты, Эмили хмыкнула:
- Представляешь? Я - ведьма!
Паук ни чего не ответил, но девушку это мало волновало. Раз уж он стал ее спонтанным слушателем, пусть выслушает до конца:
- Не школа, а дурдом какой-то! Хогвортс!- хохотнула та совсем не радостным смехом,- Да им там всем лечиться надо!
Вспоминая, какой сегодня был жуткий день, Эмили заставила себя подумать о чем-то очень хорошем. Например, о пицце на ужин. Это ее безумно обрадовало! Наконец-то она поест что-то реально вкусное или хотя бы съестное. Отцовские каши и макароны сидели ей уже поперек горла. Несколько раз ей приходилось готовить самой, отец надолго задерживался в травяной лавке, но и ее пища была чуть вкуснее овсяной похлебки.
Услышав, как привезли пиццу, девушка поспешила спуститься, но перед этим переоделась. Сменив джинсы на легинсы, а рубашку на удлиненную футболку она спустилась, вниз ощущая, как по дому разошелся приятный аромат свежевыпеченного теста, томатов и сыра.
Во рту накопилась оголодавшая слюна.
- А вот и ты!- пропел отец, распаковывая коробки с пиццей и ставя перед Эмили большую тарелку,- Только хотел звать тебя, но видимо, запах съестного позвал тебя раньше.
На шутку папы девушка ответила привычным молчанием, и налив две кружки холодного сока , себе и отцу, села за стол.
С краю стояла целая гора газет, собранный наверняка за весь прошедший год, но еще не скоро окажется в мусоре. Как и все, что стояло на полках в старой кухне, прихожей и гостиной. Пока Эмили отрывала себе несколько кусков душистой пиццы, она на полном серьезе подумывала заняться здесь уборкой, выбросить старые вещи, что-нибудь заменить. Раз уж все равно ей придется здесь остаться на год!
Пицца и правда манила своими ароматами, поэтому не в силах долго держаться, Эмили откусила большой кусок свежего мягкого теста.
- А я говорил, что столовая в школе так себе...
- Это уж точно!- не без брезгливости ответила дочь, тщательно жуя,- Это ваше знаменитое полезное питание?!- насмешливо заявила та.
Старик засмеялся, искреннее и добродушно. Бородатое лицо просветлело, и Эмили на секунду оцепенела, глядя на отца.
Наверное, он был совсем неплох в годы, когда они с мамой любили друг друга,- подумала Эмили и вздохнула,- Хотя, я его совсем не помню.
Темные волосы уже давно прорезались сединой, брови стали густыми, а глаза совсем старыми и потухшими, но иногда ей удавалось увидеть в них блеск, в основном, когда они беседовали вот так вот, непринужденно, словно бы все это время жили здесь душа в душу.
Но она не могла себя долго обманывать и тут же, становилась равнодушной и холодной, совсем как сейчас.
Эмили отвела взгляд к себе в тарелку и принялась уплетать пиццу, стараясь больше не допускать мыслей об отце и их взаимоотношениях.
- Как первый день в новой школе?- решил он вновь начать разговор, но Эмили, жуя, безмятежно пожала плечами,- Что совсем, ни чего интересного?
Ей вдруг захотелось сказать:
Как в клинике для душевно больных,- но она проглотила кусок пиццы, который с трудом прошел в напряженной глотке и ответила:
- Как и в любой другой.
Она бросила беглый взгляд на отца. Он перестал жевать и смотрел ей в лицо, очевидно жаждая продолжения беседы, но Эмили не нашлось чего еще добавить к вышесказанному, ведь обсуждать странности одноклассников с отцом ей хотелось меньше всего.