Услышав, как привезли пиццу, девушка поспешила спуститься, но перед этим переоделась. Сменив джинсы на легинсы, а рубашку на удлиненную футболку она спустилась, вниз ощущая, как по дому разошелся приятный аромат свежевыпеченного теста, томатов и сыра.
Во рту накопилась оголодавшая слюна.
— А вот и ты! — пропел отец, распаковывая коробки с пиццей и ставя перед Эмили большую тарелку, — Только хотел звать тебя, но видимо, запах съестного позвал тебя раньше.
На шутку папы девушка ответила привычным молчанием, и налив две кружки холодного сока, себе и отцу, села за стол.
С краю стояла целая гора газет, собранный наверняка за весь прошедший год, но еще не скоро окажется в мусоре. Как и все, что стояло на полках в старой кухне, прихожей и гостиной. Пока Эмили отрывала себе несколько кусков душистой пиццы, она на полном серьезе подумывала заняться здесь уборкой, выбросить старые вещи, что-нибудь заменить. Раз уж все равно ей придется здесь остаться на год!
Пицца и правда манила своими ароматами, поэтому не в силах долго держаться, Эмили откусила большой кусок свежего мягкого теста.
— А я говорил, что столовая в школе так себе…
— Это уж точно! — не без брезгливости ответила дочь, тщательно жуя, — Это ваше знаменитое полезное питание?! — насмешливо заявила та.
Старик засмеялся, искреннее и добродушно. Бородатое лицо просветлело, и Эмили на секунду оцепенела, глядя на отца.
Наверное, он был совсем неплох в годы, когда они с мамой любили друг друга, — подумала Эмили и вздохнула, — Хотя, я его совсем не помню.
Темные волосы уже давно прорезались сединой, брови стали густыми, а глаза совсем старыми и потухшими, но иногда ей удавалось увидеть в них блеск, в основном, когда они беседовали вот так вот, непринужденно, словно бы все это время жили здесь душа в душу.
Но она не могла себя долго обманывать и тут же, становилась равнодушной и холодной, совсем как сейчас.
Эмили отвела взгляд к себе в тарелку и принялась уплетать пиццу, стараясь больше не допускать мыслей об отце и их взаимоотношениях.
— Как первый день в новой школе? — решил он вновь начать разговор, но Эмили, жуя, безмятежно пожала плечами, — Что совсем, ни чего интересного?
Ей вдруг захотелось сказать:
Как в клинике для душевно больных, — но она проглотила кусок пиццы, который с трудом прошел в напряженной глотке и ответила:
— Как и в любой другой.
Она бросила беглый взгляд на отца. Он перестал жевать и смотрел ей в лицо, очевидно жаждая продолжения беседы, но Эмили не нашлось чего еще добавить к вышесказанному, ведь обсуждать странности одноклассников с отцом ей хотелось меньше всего.
— Появились друзья?
— Это был первый день.
Отец закивал, словно бы только вспомнил:
— Да, конечно…
Настала неловкая пауза. Эмили делала вид, что занята, поеданием ужина, папа то же старался сильно не докучать своим вниманием. Когда с пиццей было покончено, отец продолжил:
— Говорят, что нынешние выпускники очень… — мужчина замолчал, обдумывая, но вскоре заявил, — Очень несносны…
Девушка глотнула сока и звонко поставила кружку на стол.
— Не без этого!
Его слова заставляли Эмили поежиться на стуле, вспоминая Дмитрия и Влада, которые вели себя очень странно, но, несносны…. Нет, это не про них. Все они были едва ли не самыми лучшими учениками школы. Ни каких претензий, ни каких упреков.
Кто бы знал, что они такие сумасшедшие! — почти простонала про себя Эмили.
— Новое расписание тебя устраивает?
Отец явно протаптывал к ней тропинку и, предчувствуя это, Эмили дала заднюю:
— А ты можешь его изменить?
Мужчина поджал губы, а вскоре ответил:
— Нет, не уверен.
Эмили подала плечами, мол — тогда нам больше не о чем говорить.
— Я уверен ты привыкнешь, — после недолгой паузы заявил отец и почти заставил себя замолчать, так как вид дочки был пугающим.
Эмили выдохнула, словно мирясь с отцовской опекой, хотя, она была ей совершенно не нужна и даже противна. Разговор, так хорошо начинавшийся вначале, постепенно зашел в тупик и они оба подумали, что лучше остаток ужина провести в полной тишине. Лишние разговоры заставляли их обоих напрягаться.
Эмили, покончив с ужином, вымыла грязную посуду и, убрав со стола.
— Слушай, у меня тут есть одно дельце, для тебя…