Эмили насухо вытерла руки и облокотившись на столешницу обеими руками посмотрела в лицо отца:
— Только не говори, что тебя надо будет подменить в лавке, на выходные…
Мужчина тихо засмеялся:
— Вообще-то я не это хотел сказать, но если ты не против…
— Против, — быстро ответила девушка, без доли смущения. Глаза отца стали нервными и блестящими, — Мне нужно готовится к контрольным, я много пропустила, — соврала она.
Мужчина кивнул:
— Ладно, но я хотел попросить тебя занести одну посылочку, сегодня. Тетушка Мила опять приболела, и попросила прислать некоторые травы…
Эмили сложила руки, на груди ожидая от отца продолжения, и он тут же сдался:
— Ее внук, он, кажется, неплохо разбирается в мотоциклах и прочей технике. Мила говорила, что он собирал несколько мопедов на продажу. Ты могла бы расспросить его поподробнее…
— Что, серьезно? — ожидая подвоха, переспросила та.
— Вполне.
— Я… ну хорошо. Конечно! — Эмили не могла удержать улыбки.
Это было невероятным. Казалось бы, отец ни когда не разрешил бы ей брать подержанный мопед, но… аллилуйя!
Папа был, конечно, не особо рад, что приходится идти на некоторые уступки, поэтому его вид был, мягко говоря, недовольным.
— Тогда я пойду? — девушка выскочила в холл и принялась натягивать ветровку.
Руки все делали сами по себе. Девушка думала только лишь о том, что в скором времени приобретет долгожданный мопед и ее жизни непременно улучшится.
— Ни чего не забыла?
Голос отца за спиной заставил ее подскочить на месте. Когда она повернулась к нему лицом, мужчина держал небольшой сверток буквально в две ладони.
— Дом двести два, через две улицы к северу от центральной, — мужчина ткнул пальцем в воздух, указывая месторасположения дома старушки.
Она повертела посылку в руке, делая вид, что внимательно слушала наставления отца, но на самом деле уже мысленно мчалась по дорогам Аше на своем новом скутере.
— Все поняла?
— Угу.
Она быстро влезла в кеды и развернулась к двери.
— Фонарик, — напомнил отец, и дочь впервые не став ему перечить.
Девушка быстрым шагом выбежала из дома, в два счета перепрыгнула через ряд ступенек и промчалась мимо засохших кустарников шиповника. Отец еще минуту смотрел ей в след, а после запер дверь, зажигая уличный фонарь.
Эмили вышла на дорогу и пошла по направлению к центральной улице. Заходящее солнце уже совсем не грело, и девушка застегнула молнию ветровки, только сейчас по достоинству оценив прохладные вечера.
За все две недели она так и не выбралась из дому пытаясь привыкнуть то к воздуху, то к солнцу, то к присутствию отца. Единственными радостными событиями за последние недели стали редкие моменты, когда отец отлучался в лавку или по делам. Тогда Эмили действительно чувствовала себя свободной, но дальше небольшой поляны при доме не уходила.
Когда девушка пересекла центральную улицу, на горизонте стемнело, и Аше погрузился в сон. Эмили даже пришлось воспользоваться фонариком, потому что в поселке некоторые улицы освещались слабо, а слишком отдаленные и вовсе не освещались.
Наконец она снова вернулась в реальность. Мысли о скутере на время остались в ее розовых мечтах, и она подумала, что не плохо бы и правда завести здесь пару тройку друзей. Все же это почти ее родной город, в котором она родилась и привила самые беззаботные годы своей жизни. В этом городе жил папа, и с самого рождения жила мама. Она ходила по тем же улицам, общалась с теми же людьми, учила в той же школу.
Эмили содрогнулась от того, что возможно, весь Аше знал ее маму в тысячу раз лучше, чем она сама.
Девушка повертела сверток в руках и поднесла его к лицу. Оттуда доносился аромат шалфея вперемежку с несколькими нотками душистых трав, названия которых, девушка не знала, но помнила их ароматы. Они были настолько знаком, что она невольно улыбнулась. Так всегда пахло в их доме. В их прежнем доме, когда еще мама была жива. Теперь этот запах сменила вонь прожитых лет и холостяцкая пыль, осевшая на полках.
От подобных мыслей Эмили с удовольствием сбежала в свои разовые мечты, где вновь мчалась по шоссе навстречу ветрам и переменам.
Освещая себе путь светом фонаря, девушка свернула в темную аллею. Парк, фонари которого злобно подмигивали, словно бы околдованные самими бесами. Девушка даже мысленно поблагодарила отца за то, что сунул ей фонарик. Теперь темнота ей не страшна.
12
Анджей нетерпеливо почесывал руки, и переводил взгляд на часы, а потом вновь на стену с красивым гобеленом. Изображение гор его немного успокаивало, и то место, изображенное на холсте, было ему таким знакомым, что, если бы его сердце смогло бы кровоточить, оно бы облилось сладкими воспоминаниями.