Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, хотя ее тело было слишком напряжено.
Боже что я делаю? — расстроено мямлила она мысленно, не решаясь сказать это вслух, вдруг магия подслушивает?
— Ну, ладно! — вдруг скомандовала она, — Соберись!
Она даже не поняла, как чувство полной власти над ситуацией заставили ее буквально улыбнуться.
Она резко раскрыла глаза и решительно посмотрела на фонарь, который даже спустя долгую минуту, выдерживая ее ястребиный взор, продолжал гореть.
— Потухни! — приказала она, но ее команда растворилась в тихом дуновении ветерка, — Потухни!
Как ни странно, ни чего не происходило и Эмили, успокоившись, выдохнула.
— Ну вот! — радостно буркнула она, оглядываясь по сторонам, — Я так и знала, старуха спятила, — девушка широко улыбнулась и вновь посмотрела на фонарь, ткнув в него пальцем, — А ты должен был потухнуть.
Вдруг яркий взрыв плафона заставил девушку буквально присесть, и спрятаться под выставленные вперед руки. Почерневшие осколки осыпали ее сверху.
Ошеломленная девушка рванула в дом, пробегая по остатком старого фонаря, что хрустели под ногами. В состоянии полного шока Эмили захлопнула за собой дверь, но четыре замка (на всякий случай) и прижалась к ней спиной. Пульсация в голове была угрожающей. Казалось, сейчас голова разорвется. Мысли о Миле и Диме теперь стали уже более серьезными.
Или я сошла с ума, или происходит что-то очень, очень страшное!
— Эмили? — голос отца послышался из темноты, — Это ты?
— Да, — ответила девушка дрожащим голосом, — Я дома.
Послышались его шаги, но Эмили не могла сейчас общаться, поэтому быстро поднялась к себе в комнату и посмотрела вниз:
— Я лягу, спокойной ночи, — крикнула она отцу.
Отец выглянул из-за пилястр, но Эмили уже закрывала дверь в комнату.
— Спокойной ночи… — тихо шепнул папа, но она уже его не слышала.
16
— Чудесный день! — ехидно заявила Алла, натянув ослепительную улыбку, — Не правда ли?
— Что тебе надо, сестра? — сухо спросил Анджей, смотря на гладь утреннего неба, которое не предвещало беды, в отличие от самодовольного голоса его сестры.
— Где ты был всю ночь? — она уперла руки в бока, и стала похожа на сварливую жену, прожигая его взглядом черных глаз, — Отвечай Анджей!
— Ты напоминаешь мне мамочку, — усмехнулся он и хотел обойти ее стороной, но та выставила руку, заставляя его остановиться.
— Не уходи от ответа.
По ее виду юноша понял, что она вовсе не шутит, и злость ее сравниться лишь со взрывам ядерной бомбы.
— Ты был с ней?
— А вот теперь ты ревнивая жена, — сделал он испуганный вид, словно ожидая, что сейчас получит скалкой по голове, — Я дышал свежим воздухом!
— Анджей, ты переходишь все границы.
— Вы сами сказали, что я должен проверить есть ли у нее амулет, — он расправил руки в разные стороны и чуть приклонил торс в ее сторону, — Теперь не надо делать вид, что я горю желанием общаться с этой ведьмой.
Еще секунду девушка смотрела прямо в его глаза, словно стараясь прокрасться в его разум и понять, что же действительно твориться в его голове, но глаза юноши были неприступными заставляя прочесть в их глубине:
Оставь свои надежды, всяк сюда входящий!
— Ты врешь! — вдруг заявила девушка, и сложила тонкие ручки на груди.
Некоторое время парень улыбался, стараясь сделать вид, что не понимает о чем речь, но после он поджал губы, и они сложились в единую тугую полосу, которая говорила о его напряжении.
— Мне пора идти, Алла, — вкрадчиво сказал он так строго, насколько хватило его стойкости, от того, что его разоблачение было таким явным, и уже чувствовалась в его рту отвратительным ядом.
Парень, не выдержав ее сверкающего взгляда, отвернулся и, взяв портфель, к которому прикасался довольно редко, для ученика средней школы, сказал через плечо:
— Я узнаю, защищена она амулетом ли нет, а потом покончу с этим.
— Да что с тобой, Анджей?! — вспыхнула Алла и сделала пару шагов в его сторону, — Сегодня ты идешь в школу. Вчера ты гулял всю ночь, «дышал свежим воздухом», совсем как человек! Что будет завтра? Ты будешь есть яичницу на завтрак?
Ее звонкий голос повис в воздухе огромным вопросительным сгустком.
Едва ли переборов себя, Анджей развернулся лицом к девушке и посмотрел на нее почти сверху вниз. Ее волнение висело в воздухе. Парень знал, что ее будет слишком заботить его игра в человека. Он быть может, поделился б с ней своими переживаниями, если бы знал, что она поймет. Но Алла не поймет его, ни когда! Человеческие чувства давно забыты ей, а благосклонность чуждо.