Немецкий ученый Эрнст Геккель многие годы провел на Цейлоне. Лаборантом у Геккеля работал Франц Галль, молодой австриец из хорошей семьи, рано покинувший родину. Галль переменил не одну лабораторию, прежде чем осел у Геккеля, с которым роднился страстью к изысканиям и упорным методическим характером. Геккель скрещивал различные виды приматов. Получив жизнеспособных мутантов, он хотел подтвердить верность происхождения человека от обезьяны, подвергавшейся в то время самым ожесточенным нападкам. Опыты не удавались. Совместное потомство гиббонов с носатыми обезьянами и лангурами либо отторгалось ещё на стадии эмбриона, либо погибало в первые часы жизни. Геккель был в отчаянии. Он дал слово не возвращаться в Германию, пока не достигнет успеха. Франц Галль привез с острова Калимантан две пары огромных орангутангов, двух самцов и двух самок. На самцов орангутангов Геккель возложил тайные надежды. В сравнении с другими образцами той же породы калимантанские орангутанги в наибольшей степени напоминали лишенных одежды опустившихся людей. Глаза привезенных орангутангов казались достаточно осмысленными, надбровные дуги развитыми, движения управляемыми. Сомнения в положительном результате эксперимента вызывали плоские затылки, свидетельствующие о недостаточном развитии заднего мозга, спорадическое прямохождение, густое оволосение кожного покрова.
Геккель решил скрестить самца орангутанга с самкой человека, женщиной. Удалённость острова и варварское состояние ланкийского населения делали работы совершенно безопасными. Большинство цейлонцев не были нигде зарегистрированы, паспорта у них отсутствовали, кто, где и сколько их живёт, не знало ни правительство, ни полиция, ни они сами. Пропажа одной двух женщин из дальних деревень, а то и из столицы острова Коломбо могла пройти незамеченной. Женщины, отправлявшиеся в джунгли для сбора хвороста, часто подвергались нападению тигров, волков, взбесившихся слонов. Стиравших в реках бельё нередко утаскивали крокодилы. Естественная причина исчезновения человека лежала под рукой. К смерти цейлонцы относились по-буддийски легко.
Геккель не воспользовался услугами Галля и других своих сотрудников для кражи девушки из дальнего селения. Он использовал одну ланкийку из прислуги, обслуживавшую его большой дом на берегу Индийского океана.
Юную девушку, на вид ей было двенадцать-тринадцать лет, сколько не знала ни она, ни приведший её этой зимой на виллу безграмотный, как и она, отец, - заставляли мыть посуду, накрывать на стол, убираться в комнатах и лабораториях, помогать Галлю в кормлении животных.
Чёрные покорные глаза девушки походили на глаза оленей-замбаров, сидевших в заднем вольере, они не выражали ни добра, ни зла, ни красоты, ни уродства, только равнодушие природы к случайно рождённому совершенству. Галль часто невольно любовался худенькой гибкой фигуркой, быстрыми проворными движениями юной ланкийки, когда она открывала щеколду, входила в вольер, ловкими грациозными движениями разбрасывала охапки травы. Замбары ласкались к девушке, тыкались тёплыми мордами в ладони, подставляли бока под моющую их щётку. У девушки не существовало имени. На вопрос, как ёе звать, она отвечала долго, гортанно и вычурно. В произносимых словах слышалось много букв «М» и на немецкий манер её прозвали Иммой.
Вскоре после того, как прибыли и были помещены в отдельную клетку калимантанские орангутанги, Геккель позвал Имму к себе.
Розовый вечер ложился на океан. Фиолетовые облака окрасились багрянцем заката. Мерный гул прилива мешался с шелестом пальм. Геккель сидел на веранде дома в кресле-качалке. Его седые волосы развевались на ветру. Он нетерпеливо барабанил пальцами по лежавшему на столе пробковому шлему. Голубые глаза старика смотрели холодно, изучающе. Перед Геккелем стояла Имма.
«Где твой отец?» - «Мой отец ушёл. » - « Домой? » - «Да.» - « Где твой дом? » - « В горах. Там где заходит солнце. » - «Твой отец вернётся за тобой?» - «Нет. Никогда. Он продал меня тебе, господин. » Имма сделала движение, чтобы преклонить колена, но учёный жестом остановил её. « Я заплатил за тебя двадцать марок. Этого достаточно?» - «Это большие деньги, повелитель. Отец, когда взял их, улыбался. Ты сделал его счастливым, господин. » - « Но…» - « Сосед продал свою дочь англичанину за пять фунтов. Англичанин торговался пока не взошла луна, но не стал счастливым. Боги покарали англичанина за скупость. Девушка умерла.» Геккель разговаривал с Иммой по-ланкийски, привыкшая покорно молчать, выполняя распоряжения, она родной язык знала плохо. «Ты принадлежишь мне навсегда? » - « Пока боги не заберут твою душу, господин. Потом я буду принадлежать твоему брату или сыну, кто наследует дом твой. » Геккель засмеялся « А когда ты умрёшь, твоя душа найдёт мою и, будет служить ей по ту сторону смерти?» Девушка насупила густые брови, серьёзно задумалась: « Я буду служить тебе, господин, если в новой жизни я возрожусь в том же воплощении, что и ты. » - « Идиотическая смесь язычества и индуизма! – проворчал Геккель. – Говори яснее. » На веранду вошёл Галль. Он принёс кокосовый орех и два стакана. Наполнил стаканы молочной жидкостью, один поставил перед Геккелем, c другим уселся на парапет веранды. Геккель встал, прошёлся по веранде, подмигнув Галлю, указал кивком на Имму: « Святая простата. » - « Я буду служить тебе, повелитель, в новой жизни, если мы оба возродимся в тех животных, у которых приняты власть и подчинению. Например: в стаде, косяке или стае. Среди слонов, волков или рыб. » - « Девочка не так глупа, как кажется», - заметил Геккель Галлю, отхлёбывая кокосовый сок. «Она мыслит интуитивно, догадываясь, что к иерархии больше склонны млекопитающие, птицы, насекомые и рыбы, чем пресмыкающиеся, » - согласился Галль. В джунглях протяжно протрубил слон. Имма повернула голову на его крик. «Если мы возродимся ящерицами, черепахами или орлами я не буду служить тебе. Они живут сами по себе. » - Тем более деревьями…- заметил Геккель. « Теперь скажи, Имма, раз ты принадлежишь мне, что я могу с тобой сделать?» - « Что угодно, господин. Ты можешь жениться на мне, можешь убить…» Геккель забарабанил пальцами по пробковому шлему, потом встал, прошёлся по веранде. «Хорошо. Иди. » Девушка послушно повернулась, собираясь уйти. «Подожди. Постой. Так твой отец точно никогда не придёт за тобой?» - «Никогда, господин.» Девушка спустилась со ступенек, её тоненькая фигурка в домотканом розово-синем сари растворилась в густой тропической тьме. Франц Галль мелкими глотками пил из стакана кокосовый сок. Геккель согнулся над столом, выкрутил фитиль, чтобы ярче светила лампа, достал рукопись и самопишущее перо. Вглядываясь за веранду в черноту шумящего океана он думал, что так же как этот океан миллионы лет назад породил открытую им, Геккелем, протоплазматическую монэру родоначальницу органической жизни, так же высыхание океана станет гибелью всего живого. Геккель надел пенсне, приготовился к работе. Опершись сильной жилистой рукой на стол, мог предсказать будущее. Он видел отступление океана, жаркий влажный климат способствовал расцвету, царства гигантских пресмыкающихся и папоротников, похолодание выдвинуло на первый план млекопитающих и князя приматов человека, в растительный мир пришли низкорослые – хвойные и пальмовые. Наступающий сухой и горячий климат приведёт к новому сокращению водных пространств. На смену млекопитающим, соснам и пальмам придут насекомые, травы пустынь и степей. А ещё через миллионы лет, когда солнце превратится в красного карлика, жизнь вернётся к той первичной протоплазме, из которой некогда вышла, и на пустынной Земле, будет шуметь скудный холодный океан. «Франц. » - Галль вздрогнул. «Подготовьте назавтра калимантанского орангутанга. » - « А какого, шеф?» - « Того, что крупнее…Я смотрел его челюсть, она напоминает челюсть питекантропа. Надеюсь, семенники столь же развиты». - « Хорошо, босс», - отвечал Галль, допивая кокосовый сок.
Захватив фонарь, Имма направилась в вольеры бросить животным по охапке сена на ночь. Там её ждал Франц.
- Скажи завтра Геккелю, что ты беременна,- тихо, но настойчиво, сказал он.
- Зачем? – удивилась Имма.
- Так надо. Скажи!
Имма прижалась к Галлю. Он стоял не двигаясь, опустив руки.
- Нет, любимый. Это наша тайна, я не доверила б её ни отцу,
ни матери.
Галль отстранил Имму, пошёл вдоль вольеров. На повороте он задел за кормушку гиббонов, и те забесновались прыгая от пола к потолку клетки.
Выйдя на берег океана, Галль поднимал гальку и бросал её далеко в воду. За каждым камнем на волнах оставался светящийся след планктона. Устав от бросков, Франц сел на мокрый песок боком к морю. Из-за облака вышла полная луна, мощным прожектором высветила высокие раскачивающиеся от ночного бриза пальмы, плоский фасад дома Геккеля с зажжённой на веранде лампой, маленького согбенного человека за столом. Золотом брызнула полоса прибоя. Распугивая крабов, Франц с ожесточением отдирал мидий, прилепившихся к прибрежным камням.