Но что насчет нее?
Неужели знаменитая, справедливая Ёко Цукимори ведет такой необычный разговор? Для нее говорить об этом, не выказывая несогласия, должно быть пустяком, даже если ей придется скрывать свое неодобрение.
Однако для меня все выглядело не так.
Почему? Ну, потому что я чувствовал, что, как и я, она… наслаждалась подобными темами.
- Хорошо, но тогда чисто гипотетический вопрос…
Я осторожно дотронулся до левого кармана своей формы. Внутри была сложенная вчетверо бумажка.
- Что бы ты сделала, если бы у тебя была возможность совершить идеальное преступление?
Я всегда носил рецепт убийства с собой.
Моментом позже она подарила мне улыбку, напомнившую мне о звоне колокольчика.
- Хороший вопрос. Если бы я могла совершить идеальное преступление, его можно было бы рассматривать как средство достижения цели. Но в моем случае, - сказала она с озорной, похожей на полумесяц улыбкой, – я не стала бы опираться на план, который потом может стать уликой. Нелепей и быть не может – план идеального преступления сам послужил причиной провала. Я думаю, что план должен быть только в голове убийцы.
Она задумалась, напевая про себя, и затем добавила: «Если подумать, то не имеет значения, было ли все запланировано или стало результатом случайностей. В конце концов, преступление идеально, если никто не увидит в нем умысла.»
Это превзошло все мои ожидания. Мне казалось, я грезил наяву.
- Только результат определяет, идеально ли это преступление или нет. Однако всему конец, если о нем узнает кто-то еще. Другими словами, преступление идеально до тех пор, пока никтоо нем не знает.
Внезапно я заметил, что дрожу.
- Но ведь человеку свойственно ошибаться? Люди несовершенны. Именно несовершенный человек совершает ошибку. И значит, все упирается в исполнителя.
Не из-за холода. И не от ухудшавшейся погоды. И не от страха перед ней.
- То есть самое важное условие идеального убийства – это не совершенный план или безупречное исполнение. Это совершенный человек.
Возможно, я дрожал от возбуждения. Потому что, похоже, я был очень взволнован.
Она хихикнула.
- Смешно, правда? Это просто очередная невыполнимая теория, написанная на бумаге. Идеальных людей не бывает. Ну, конечно, те, кто расследуют преступление, тоже люди, так что ошибки случаются и у них. Но я все же считаю, что идеальное преступление неосуществимо до тех пор, пока не произойдет строгая последовательность случайностей.
Такчтоянемоглаубитьсвоегоотцавернонономиякун?
Возможно, мой извращенный характер просто сыграл со мной злую шутку, но я не мог не подумать о том, что именно это она и хотела сказать.
Я энергично покачал головой.
- Не знаю, не знаю.
Я повернулся к ней и взглянул в миндальные глаза. «Почему?» - спросила она, вновь с улыбкой. Я увидел свое отражение в ее зрачках.
- Ты солгала. Ты говорила, что в этом мире нет идеальных людей… но я знаю, по крайней мере, одну такую личность.
Она не спросила: «Кто?», а просто кивнула головой: «Понятно».
Она подловила меня… Так стало намного веселее!
Вина за то, что я был более разговорчив, чем обычно, и чувствовал, как от возбуждения бьется мое сердце, целиком лежала на Ёко Цукимори.
Почему все наши разговоры были такими волнующими?
Возможно, я просто получал удовольствие от разговора об аморальных вещах, но что было бы, если бы я говорил не с ней? Доставляло бы это подобное удовольствие?
Притворяясь раздраженным ее обычным поведением, я очень хотел продолжать этот разговор.
Так ли важна тема беседы? Разве я просто не желал чего-то волнующего, не существовавшего в моей прежней повседневной жизни, расспрашивая ее про рецепт убийства? Не было ли этопричиной, по которой я, сам не осознавая, продолжал гулять по лезвию ножа?
Не боялся ли я возвращения в скучную реальность после открытого разговора об идеальном убийстве?
Мои действия не основывались на чувстве справедливости. Только на заинтересованности, любопытстве и желании узнать о ней побольше.
Так что я желал чего-то, что связало бы меня с обворожительной девушкой, которую звали Ёко Цукимори.
Но в то же время я хотел узнать, использовала ли она на самом деле этот или нет. Я противоречил самому себе.
Да. Я почти сделал еще один шаг к ней.
Я хотел увидеть ее такой, какой не видел никто.
Зеленый свет на светофоре вновь замигал. Сменился еще одним красным.
Дождь и не думал униматься, ударяя по асфальту с постоянным ритмом. Поток людей, направлявшихся к остановке, стал реже, город постепенно остывал.
Я тихо перевел дыхание, чтобы она не заметила моего растущего возбуждения. Затем медленно провел пальцами между пуговиц, засунув их во внутренний карман.
Я принял решение. Я спрошу напрямую.
Но Цукимори внезапно обняла меня. Пойманный врасплох, я не мог вытащить пальцы из кармана.
- Мне холодно… - прошептала Цукимори, выпустив изо рта белый пар еще до того, как я успел удивиться.
Ее глаза были полны слез, волосы намокли. Она очень чувственно прижималась ко мне, а прекрасные губы, казалось, просили поцелуя.
Мягкое прикосновение, которое я мог чувствовать через одежду, осталось прежним, но она и правда замерзла.
Не стоило так долго болтать с ней на холоде, но я не был ни сумасшедшим, ни столь осведомленным в любовных делах, чтобы обнять девушку на виду у всего города.
Я положил руки ей на плечи, желая высвободиться из ее объятий, но она тут же покачала головой, упрямо сказав: «Нет!», и обняла меня еще сильнее. Контрастируя с детским поведением, ее тело было развито более чем достаточно, чтобы зародить во мне запутанные чувства.
Вдруг я почувствовал какую-то вибрацию у ее груди.
- Господи, нашли время…
С сожалением на лице она достала мобильный телефон. Мне было довольно щекотно, учитывая, как сильно она прижималась ко мне.
Я вытащил руку из пиджака и спрятал ее в карман брюк. Из-за неожиданного звонка мое возбуждение полностью испарилось.
- Слушаю.
Она нахмурилась сразу после того, как начала разговор.
- Моя мама? Нет, ничего не слышала. Она была дома, когда я уходила в школу.
Во время разговора девушка становилась все мрачнее и мрачнее. Я не мог расслышать, что говорил звонивший, но это, очевидно, были не очень хорошие вести.
- Да… Поняла. Уже иду. Да. Если я что-нибудь узнаю, то сразу перезвоню.
Она нажала на кнопку и устало вздохнула.
- В чем дело? – спросил я.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах.
- Мама не пришла на работу, в кулинарную школу, - ответила она наконец. – Она никогда так раньше не делала. Поэтому кто-то из ее коллег заволновался и позвонил мне.
- Может, она заболела?
Дешевые слова утешения.
- Хотела бы я знать… он сказал, что звонил на наш домашний телефон несколько раз. Конечно, он пытался дозвониться и на ее мобильный. Но у него не получилось, потом он позвонил мне, думал, что я что-то знаю…
Она осеклась и, нахмурившись, погрузилась в раздумья.
Я вздохнул. Почему-то я чувствовал, что это не сулило мне ничего, кроме проблем.
- Пойдем домой.
Я крепко схватил ее холодную руку и повел девушку за собой на остановку.
- Э?..
Я услышал ее растерянный голос.
- Похоже, у тебя кое-какие проблемы, так что я не стану задерживать тебя и пойду домой, - быстро сказал я. - Полагаю, такая фраза подошла бы мне лучше… Но как я могу оставить тебя одну в такой момент? К тому же, мне не хочется думать о реакции Мирай-сан, узнай она, что я попрощался с тобой именно сейчас.
В ответ на мое незамысловатое объяснение она сказала: «Эта твоя извращенная сторона личности так очаровательна».