- Ты великолепен, Нономия, - широко раскрыв глаза, похвалила меня Усами после того, как проглотила лапшу.
- Разумеется. В отличие от тебя, я не проплакал всю церемонию.
- Мне так много всего пришло на ум!
- Например?
- Э? А, м-м-м, мне было ее очень жаль…
- А еще?
- То, что мне было ее жаль.
- Я это уже слышал.
- Н-нет, не пойми меня неправильно! На самом деле я думала о многом, просто я не могу так же хорошо выражать свои мысли.
Укай, слушавший наш разговор, рассмеялся.
- Ну, ну, давайте остановимся на том, что у каждого из вас были схожие впечатления, хорошо? Просто Нономия более логичен, а Усами эмоциональна.
Укай вклинился в разговор и закончил нашу перепалку, как и подобает учителю.
Жизнь интересна, потому что она когда-нибудь закончится. Страх того, что ты не знаешь, когда она кончится, дает тебе ощущение жизни. На первый взгляд, это кажется противоречием, что смерть, являющаяся противоположностью жизни, увеличивает ее ценность, но на самом деле в этом и есть главный смысл. Я даже задумался о том, что, возможно, все в нашем мире работает по схожему принципу.
Очарованный рецептом убийства, я чувствовал, что на самом деле жив.
Мы поприветствовали Цукимори, когда она вернулась в зал.
Укай первым выразил свои глубочайшие соболезнования, заверив ее: «Не беспокойся насчет школы. Немного передохни и возвращайся, когда тебе будет легче.»
- Большое спасибо вам за заботу. Однако я собираюсь вернуться в школу через два дня, потому что считаю, что это поможет мне прийти в себя, - она слабо улыбнулась. - Я не очень хочу оставлять мать одну дома, тем более ей сейчас особенно тяжело, но наши родственники заверили меня, что они какое-то время будут приглядывать за ней.
Цукимори выглядела измотанной. Судя по всему, она не выспалась.
Я знаю, что это довольно нетактично, но я не мог избавиться от впечатления, что ее бледное лицо, оттененное траурным платьем, выглядело еще более чувственным, чем в школе.
- Ясно. В любом случае, не стоит сдерживаться, поэтому если ты захочешь о чем-либо поговорить, приходи ко мне в любое время.
Укай похлопал ее по плечу.
- Вам тоже спасибо за то, что пришли, Чизуру, Нономия-кун.
- Все в классе беспокоятся за тебя.
- Мне очень приятно.
- Ёко-сан…
Усами опять была готова расплакаться, наверное, ее поразило храброе поведение Цукимори.
Я щелкнул ее по голове и сказал: «Разве тебе не стоит немного успокоиться? Ты же хочешь нормально выразить свои соболезнования?»
- Ага, - заплакав, кивнула Усами, - Э, Ёко-сан, тебе сейчас тяжело, но… тхебе бхудет тхяжело, но…
Усами начала рыдать на середине фразы, потому что она больше не могла сдерживаться.
Цукимори, ни секунды не колеблясь, обняла Усами и начала ее утешать: «Спасибо, Чизуру. Я очень рада, что ты так сильно обо мне беспокоишься». Гладя ее по голове, словно любящая сестра, она прошептала: «Думаю, можно считать себя счастливой, если кто-то о тебе так беспокоится». После этого она снова и снова благодарила Усами.
В тот момент нежная и хрупкая девушка не выглядела той, кто захочет меня убить.
Признание
Спустя два дня, когда Ёко Цукимори снова пришла в школу, даже ученики других классов столпились у наших дверей, чтобы взглянуть на нее.
Один за другим они выражали свои соболезнования, их лица при этом не выражали ничего, кроме жалости.
Из людского кольца, образовавшегося в центре класса, донесся голос Камогавы: - Школа без тебя, словно ночь без луны! Пожалуйста, Цукимори, взбодрись и освети мой путь во тьме так нежно, как только можешь!
Ого, хотел бы я посмотреть на то, как он запнется в темноте и упадет в канаву.
Группа парней, включая Камогаву, пыталась выглядеть обаятельно, разговаривая с ней как заведенные. Использование женской слабости, возможно, привычная и удобная стратегия, но я просто не мог смотреть на их жалкое и бесчестное поведение.
- Да ты просто поэт, Камогава-кун. Спасибо, что ты беспокоишься обо мне.
Однако Цукимори с каждым из них обходилась крайне вежливо, не выказывая ни капли неодобрения и даже улыбаясь. Я понял еще одну причину ее популярности.
Множество людей просто не могут вести себя, как она. Я, например, точно не могу. В конце концов, я уже разозлился, хотя и просто наблюдал за ней.
Как только волна посетителей спала, Цукимори поднялась и, улыбнувшись, зачем-то направилась ко мне.
- С твоей стороны довольно неожиданно подходить ко мне.
- Но ты же был на похоронах моего отца. Я просто хочу поблагодарить тебя, - она села на пустующий стул Усами и радостно мне улыбнулась. - Итак, спасибо, что пришел, Нономия-кун.
- Я не сделал ничего, чем бы заслужил твою признательность. Я всего лишь выполнял обязанности старосты класса.
- Этого достаточно. Я почувствовала себя лучше, увидев тебя таким же спокойным, как обычно.
- О, прости меня за черствость. Хотя я тоже по-своему беспокоился о тебе. Жаль, если ты не заметила, - сказал я и неловко пожал плечами.
Цукимори весело рассмеялась.
- Я и не подозревала, что ты такой!
- У тебя дома все успокоилось?
- Еще о многом нужно позаботиться, но в целом да.
- Ясно. Полагаю, тебе пришлось пережить несколько тяжелых дней. Ну, школа, наверное, тоже приносит кое-какие проблемы для такой популярной девушки, как ты.
Цукимори потрясла головой, в результате этого ее мягкие волосы заколыхались.
- Я очень рада, что все так сильно беспокоятся обо мне.
- Согласен, что это приятно, когда ты не безразличен другим людям, но есть предел, который не стоит переступать, верно? Разве эти фанатичные поклонники не беспокоят тебя? Например, Камогава. Или Камогава.
- Вообще-то, мне нравиться эта милая сторона парней.
Я попытался выведать истинные мысли, провоцируя ее, но улыбка Цукимори оставалась неизменной, подобно железной стене.
- Твое взрослое поведение безупречно.
- Я рада, что ты видишь меня в таком свете, Нономия-кун.
Она приняла мои весьма неоднозначные слова с улыбкой.
- Нономия-кун, - внезапно произнесла Цукимори, - ты помнишь свое обещание?
- Обещание?
Я не помню даже того, что вообще что-то ей обещал.
- Если у меня будут неприятности…
- А, я понял.
Я вспомнил наш с ней разговор, произошедший однажды утром.
- Верно, обещание.
- Ну да, я действительно пообещал. Проси что угодно, если, конечно, это в моих силах.
Я сам это посеял, но в глубине души я надеялся, что она не попросит о чем-то нереальном.
- Я бы не хотела говорить об этом в классе, - объяснила Цукимори настолько приглушенным голосом, что ее не услышал никто, кроме меня.
Я мгновенно напрягся до кончиков пальцев.
- Я буду ждать тебя в библиотеке после школы, - прошептала она и элегантно покинула класс, а ее волосы при этом развевались позади нее.
Мои ладони вспотели. Похоже, я напрягся сильнее, чем думал.
Ее неясная позиция напомнила мне о рецепте убийства.
Я ощутил нарастающее любопытство и решил добраться до сути. Но в то же самое время я также был насторожен, поскольку никто, включая Цукимори, не должен был знать о том, что рецепт убийства находится у меня. Мое напряжение, видимо, было свидетельством того, что опасение оказалось сильнее любопытства.
- А что, если Цукимори знает, кто подобрал рецепт убийства? - сказал я себе, представив неудачное развитие событий.
Похороны ее отца прошли без помех, а она стала напоминать героиню какой-то трагедии и была у всех на устах. Могут ли вообще ее планы потерпеть неудачу? Наблюдая за тем, как она добилась всего, у меня сложилось такое впечатление.