Так что Ал пошел по проторенной дорожке: написал письмо на адрес, который Лин когда-то оставил Эдварду. Прошлые письма новоиспеченный император как-то получил, значит, и на это ответит, если захочет. Может, пришлет какие-то инструкции.
«И нечего ждать этих инструкций сию секунду, — напомнил Ал себе, — сегодня же первый вечер, бога ради!»
Он вылез из-за стола — то есть выполз, потому что синская привычка сидеть, поджав ноги, все еще отзывалась болью в суставах. Машинально проверил, на месте ли заветная железка в кармане. Встал в позу для разминки. Неразобранные записи вопияли, но Ал только махнул рукой. Он и так знал, что нет там ничего значительного.
Да, он провел в Сине уже больше месяца, и продвинулся в изучении местной алхимии только на пару небольших разговоров с Лунань… Нет, не нужно грустить при мысли о ней — слышишь, я сказал, не грусти!
Ал успел сделать всего несколько движений, и тут же что-то заставило его насторожиться. Нет, он не услышал никаких шагов; никто не стоял по ту сторону двери. В соседней комнате, которую занимали Джерсо и Зампано, тоже все было тихо. И все-таки…
Оглушительный звон ворвался в комнату вместе с душем осколков и порывом ночного ветра.
Угольно-черное существо развернулось в перекате, распрямляясь, словно пружина; блеснули зажатые в руках ножи и глаза в прорезях красно-белой маски.
Тут же послышался треск, еще более оглушительный, чем звон; стенка, разделяющая комнаты Ала и его «телохранителей» упала внутрь чуть ли не целиком, явив разъяренных химер; Джерсо был в одних трусах, Зампано держал в руках карты.
— Черт, — только и сказал Ал, — вы что, на раздевание играли?
— Нет, — Зампано смущенно кашлянул. — Я раскладывал пасьянс, а Джерсо в душ шел. Добрый вечер, Ланьфан. Не сразу узнал.
— И вам того же, — кивнула девушка в мужской маске. — Мой господин вас ждет.
— Ммм… а не хочешь снять маску, чаю выпить? — Альфонсу не хотелось отрываться от записей, раз уж он за них взялся, и ехать куда-то.
— Не за пределами дворца.
Дверь в альфонсову комнату распахнулась; на пороге стоял хозяин, из-за его спины выглядывали гостиничные слуги с разнообразными предметами обихода, могущими сойти за оружие. Хозяин бросил взгляд на Альфонса, на Зампано с Джерсо, распахнул рот, явно намереваясь начать гневную тираду… и тут заметил Ланьфан. Вся в черном, она казалась пятном темноты, тенью в форме человека.
— Добрый вечер, — сказал Альфонс. — У нас все в порядке.
— Все в порядке, — эхом повторила Ланьфан из-под маски. — Возвращайтесь к своим делам.
Хозяин гостиницы кивнул, как болванчик; еще молодой человек, он внезапно показался стариком. Потом согнулся в три погибели, и, пятясь, вышел; кого-то из пятящихся слуг столкнули с лестницы, раздался стук и вопль. Дверь захлопнулась.
— Ух ты, — сказал Ал. — Они так тебя боятся?
— Не совсем меня, — пожала плечами Ланьфан. — Ночного эскадрона императора Яо. Не может быть, чтобы ты не слышал слухов.
— Слышал. Говорят, у вас у всех железные руки, которые вы поите кровью похищенных младенцев, а заговорщиков вы едите на завтрак.
— Нет, ты путаешь.
Заговорщиками кормим руки, а младенцев на завтрак.
— Ланьфан! Неужели ты шутишь?!
Зампано и Джерсо переглянулись.
— Не я, — голос под маской звучал ровно. — Вернье, наш аместрийский механик, настаивает на таком порядке. Говорит, заговорщики вредны для пищеварения.
Ал нервно улыбнулся. Прежние сомнения — а стоило ли ехать сюда? — ожили в нем вновь.
— Нет, ты правда глава тайной полиции, о которой мы столько слышали в городе? — настаивал Зампано.
— Правда.
— А что из слухов правда? — осведомился Джерсо.
— Многое.
Повозка ждала их у подъезда гостиницы. Типичная для этих мест низкая коляска, запряженная лошадьми.
— Мы разве не в Очарованный дворец? — спросил Зампано.
— Туда, — ответила Ланьфан.
— Туда же, вроде, упряжные экипажи не пускают?
— Мы с черного входа.
— Кстати, о входах, — Ал запрыгнул в повозку первой. — Зачем ты входила через окно? Что это за цирк?
— Никакого цирка.
Вас пасут, между прочим. Вы не знали?
Зампано и Джерсо переглянулись.
Джерсо сунул руку за обшлаг пиджака.
— Прогуляюсь, пожалуй…
— Не стоит, — Ланьфан остановила его спокойным жестом. — Мы уже их спугнули. Судя по всему, триады. Где вы умудрились с ними пересечься?
— Было дело, — вздохнул Ал. — Но я не думал, что они так быстро нас найдут. Мы недавно в городе.
— Ничего, я попросила моих девочек за ними проследить. К утру будем знать о злоумышленниках. Захотите — устроим рейд. Хотя, зная вас, Альфонс Элрик, думаю, вы предпочтете оставить их в покое.
Сказав это, Ланьфан запрыгнула в коляску и уселась напротив Ала, рядом с Джерсо, спиной к ходу движения. Ал почти ожидал, что она залезет на место извозчика. Но нет, туда вспрыгнул некий неприметный молодой человек в темной одежде.
Она не отдавала никаких приказаний, но возница щелкнул поводьями в тот момент, когда Ланьфан опустилась на сиденье. Лошади тронулись.
— Девочки? — Альфонс приподнял бровь. — Так это правду я слышал, что в тайной полиции служат только кровожадные демоницы?
— Нет, мужчин у нас больше.
— Тогда почему «девочки»?
— Я их так всех зову. Ласково.
— Ланьфан… даже в аместрийской культуре такое обращение не ласково по отношению к мужчинам.
— Вот именно.
Коляска по ночным улицам Шенъяна. Местные оранжевые фонари светили куда тусклее, чем в Аместрис, и стояли реже — Ал удивился, как возница вообще находил дорогу. Тем более, что они не выехали на людные улицы, а по-прежнему блуждали в узких переулках старой части города, где коляска иногда задевала бортами стены домов.
— Кстати о демоницах… Я посылал сюда девушку около месяца назад. С письмом к тебе. Она добралась?
— Да, конечно.
Прекрасный подрывник. Ты написал, что у нее враги в триадах, я ее отослала пока на нашу горную базу, учит там… Ребенок твой?
— Что? — Альфонса как мешком по голове ударило.
— Ребенок. Она беременна, примерно на четвертом месяце.
— Нет, — Альфонс не мог сказать, что ощутил сильнее: облегчение или удивление. — Не мой. Так вот почему она хотела сбежать!
— Ребенок Чинхе Людоеда?
— Не знаю… нет.
Да. Думаю, да. Ты у нее спроси.
— Будь уверен, спрошу. Вызову и спрошу. Нам приходится терпеть эти триады, но не думай, что Лин не ищет возможностей от них избавиться. Очень мешают.
Ребенок Чинхе…
— Даже не думай, — резко сказал Альфонс. — Ланьфан, которую я знал, не стала бы использовать младенца в политических играх!
Ланьфан по-прежнему была в маске, и Альфонс не мог видеть выражения ее лица, но ему показалось, что она чуть улыбнулась.
— Ребенка? Нет. Все не настолько плохо. Но вот сам факт его существования… а Чинхе знает?
— Наверняка нет. Он пытался ее убить. Если бы он знал, что она беременна от него…
— Знал, — вдруг перебил Зампано.
— Да? — удивленно спросил Ал.
— Я слышал, что его люди говорили между собой. Чинхе зовут людоедом, потому что он убивал всех женщин, которые от него понесли. У них со времен его деда прямое наследование власти; не хочет незаконных отпрысков. Сам еще подростком сводного брата зарезал.
— М-да, — Альфонс присвистнул. — Интересные тут у вас нравы.
— Чинхе даже по меркам триад ублюдок, — заметила Ланьфан. — Но эта твоя Дайлинь в него влюблена.
— Знаю. Все-таки загадочные вы, женщины. Что еще хорошего расскажешь?
— Во дворце вас ждут крепкие напитки и вкусное угощение, — Ланьфан явно поняла его слова буквально.
История 5. Мэй. Дом Тысячи змей и Очарованный дворец
Принцесса Мэй из семьи Чань ассистировала семейному доктору в сложнейшей операции по извлечению осколков из рваного ранения, когда Чжэ, дворцовый телохранитель, со стуком раздвинул бумажные створки.