— Этот придурок перепутал дорогу, — сказал Жан-Марсель.
Он смотрел в карту, наблюдая за действиями шофера, что заслуживало всяческих похвал, поскольку ориентироваться в незнакомой стране не так уж просто. Он велел шоферу вернуться на правильную дорогу. Жан-Марсель не говорил по-кхмерски, однако был из тех, кто умеет заставить понять себя, даже не зная языка.
Потом шофер поехал очень быстро, что было неосторожно, учитывая поведение коров, и тогда Жан-Марсель довольно громко приказал ему ехать помедленнее.
— Черт побери, и где мы такое чудо раскопали?!
— Он был единственным, кто согласился везти нас, — заметил Гектор.
Шофер снова засмеялся.
Чтобы занять время, Жан-Марсель и Гектор завели беседу. Поскольку всем всегда было легко разговаривать с Гектором, Жан-Марсель пожаловался ему на отношения с женой, далекие от идеала, так как ей не нравилось, что он слишком часто уезжает по делам в Азию.
— Она догадывается, что, болтаясь неделями далеко от дома, я веду себя отнюдь не как святой… Но я не намерен разводиться, мне хочется жить с ней.
Гектор показал ему свою запись, сделанную в самолете:
Цветочек № 5. Настоящая любовь несовместима с изменой (даже когда хочется ее совершить).
— Знаю-знаю, — вздохнул Жан-Марсель. — Но пока у меня нет постоянной связи, всего лишь отдельные эпизоды, я не считаю их настоящей изменой. Что вы хотите, так мы устроены… Но ничего хорошего в этом нет, я понимаю.
Гектор вспомнил собственные мысли о стюардессе и хорошенькой официантке из отеля и вынужден был согласиться: что уж тут хорошего.
В этот момент Жан-Марсель посмотрел на водителя:
— Этот козел сейчас заснет! За ним нужен глаз да глаз, черт подери!
Храм посреди джунглей был наполовину разрушен. Мы сказали «посреди джунглей», но так же правильно будет «джунгли посреди храма», потому что на некоторых стенах выросли большие деревья и кое-где мощные корни даже обвивали группы статуй, словно щупальца огромного осьминога.
Шофер остановился в тени дерева и проводил взглядом направившихся к храму Жан-Марселя и Гектора. По известной ему одному причине эта сцена вызвала у него новый приступ хохота.
— Не знаю, как будет по-кхмерски «урод», но это определение ему бы подошло, — заметил Жан-Марсель.
— Ну, может, он так прощается с нами, — возразил Гектор, человек по натуре миролюбивый.
Они шли по тропинке между деревьями в сторону руин храма. Несмотря на тень, становилось довольно жарко.
Гектор заметил покрашенный красной краской колышек, торчащий рядом с тропинкой.
— Это означает, что здесь разминировано, — сказал Жан-Марсель, — так что все о’кей.
Гектор подумал, что колышек вообще-то не указывает направление и, значит, неизвестно, разминировано ли до него, после него или вдоль всей тропинки.
— Вот человеческие следы, — показал Жан-Марсель, продолжая идти, — значит, не о чем беспокоиться.
Гектор решил, что Жан-Марсель знает страну и ему можно доверять. Они подошли к руинам, стараясь все же не заступать за границы тропинки.
— Великолепно! — воскликнул Жан-Марсель.
И был прав. Полуобвалившиеся стены были украшены фигурами очень красивых танцовщиц, которые загадочно улыбались, наверняка потому, что твердо знали: при таких гармоничных формах у них никогда не будет недостатка в поклонниках искусства. Читая путеводитель по здешним краям, Гектор понял, почему профессор Корморан захотел попасть в этот храм. Он был возведен принцем, который посвятил его любви после близкого знакомства с одной из танцовщиц. На мгновение он представил себе лицо Клары на одном из каменных туловищ и задумался. Интересно, вернулась бы к ней влюбленность, закажи он строительство храма в ее честь? Ладно-ладно, но ведь она хоть немножко, да влюблена в него, разве нет?
— Как здесь красиво, — послышался голос Жан-Марселя.
Гектор пошел на этот голос и увидел Жан-Марселя, любующегося большой галереей на колоннах, которая от времени стала слегка колченогой.
Будучи новым, этот храм, вероятно, был великолепен, сегодня же от его руин исходило невероятно трогательное очарование. Похоже на ушедшую любовь, подумал Гектор.
Жан-Марсель рассказывал:
— Этот храм прослужил им целый век, а потом начались войны, они их проиграли, и джунгли все поглотили.