И подумал, что есть в Жан-Марселе что-то от военного, так что ему можно доверять.
В стене храма открылся небольшой пролом, они вошли в него и оказались в квадратном внутреннем дворике, стены которого были украшены уже знакомыми им фигурами танцовщиц. Среди них, однако, выделялся барельеф, не похожий на остальные.
Гектору он показался забавным, потому что напоминал первый сеанс психоанализа в мировой истории. Пациентка лежала на диване, а психоаналитик, тоже женщина, расположилась рядом с ней. Она, конечно, сидела не в кресле, а тоже на диване и одновременно массировала ноги пациентки, но поскольку все это происходило в десятом веке, неудивительно, что психоаналитические технологии еще не были отработаны. Диван напоминал дракона и изображал, по всей видимости, невроз пациентки, который ей предстояло приручить с помощью врача. В нижней части барельефа можно было увидеть множество рыб, черепах и разных морских существ, наверняка символизирующих силы, кроющиеся в глубинах подсознания. Слева, у самого края, находилась ассистентка, ведущая запись клиентов на прием.
Гектор подумал, что профессор должен был очень заинтересоваться этим барельефом, если тот попался ему на глаза.
— Ладно, это еще не все, — сказал Жан-Марсель, — мы еще не завершили круг.
Гектор ответил, что предпочитает остаться в этом дворике и повнимательнее рассмотреть первый сеанс психоанализа в истории. Мико поговорила с Шизуру, и они решили поступить так: Жан-Марсель и Мико продолжат исследование храма, а Гектор и Шизуру спокойно дождутся их, сидя в тени.
Они услышали удаляющиеся шаги Жан-Марселя и Мико, а потом воцарилась тишина. Так как Шизуру не говорила по-английски, а Гектор по-японски, они просто время от времени обменивались улыбками, чтобы показать, как им приятно друг с другом. Лицо Шизуру под белой панамкой светилось смиренной и чистой красотой, позволявшей предположить, что у девушки хороший характер, и Гектор надеялся, что жених со временем поумнеет, осознает свою ошибку и вернется к Шизуру еще до того, как она в свою очередь его разлюбит. Ему хотелось бы знать, что Шизуру думает о нем и заметно ли, какой удар по чувствам он только что пережил.
В этот момент губы Шизуру округлились, словно она хотела довольно громко воскликнуть «О-о-о-ой!», и Гектор вздрогнул. Она указывала на трещину в камне над первым сеансом психоанализа в мировой истории. Из нее торчал кусок бамбука, похожий на наконечник трости. Шизуру заметила его только благодаря лучу солнца, вдруг осветившему камень.
Гектор не очень-то умел карабкаться на стены, но благодаря барельефу это было несложно. Он ухватил кусочек бамбука и вернулся к Шизуру. Она снова повторила «О-о-о-ой!», увидев, как Гектор извлекает из него свернутую в трубочку бумажку. Гектор сразу же узнал почерк профессора Корморана.
Дорогой друг, эта записка — своего рода пари, заключенное с самим собой. Но разве не так же совершаются научные открытия? Знаю, они обязательно пошлют Вас по моим следам, а в отеле расскажут о моем посещении этого храма. Далее, я рассчитываю, что эта скульптура заинтересует Вас, и если Вы сейчас читаете записку, значит, я выиграл. Я получил Ваше сообщение, но Вы проявляете трогательную наивность, полагая, что данный электронный адрес известен только Вам. Они знают о Вас все и даже немного больше.
Я сейчас работаю над рядом фундаментальных научных открытий вместе с очаровательной помощницей, о чем Вам наверняка известно, а эти мерзавцы хотят явиться и все испортить. Чтобы удержать их на расстоянии, мне бы следовало окончательно замести следы и прервать всякое общение с Вами, однако временами я испытываю потребность в таком собеседнике, как Вы. Продолжайте слать мне электронные сообщения, но помните, что их прочту не только я, — это может оказаться полезным. А теперь беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических![5]
Едва Гектор успел дочитать записку профессора Корморана под любопытным взглядом Шизуру, как они услышали перепуганные крики Мико.
Выбежав из внутреннего дворика, они оказались на заросшей травой и деревьями кольцевой дороге, которая когда-то была защитным рвом. Там они увидели перепуганную Мико, она рыдала и вопила одновременно.
Сидящий у ее ног Жан-Марсель осторожно рыл землю руками.
— Не двигайтесь, — рявкнул он, обращаясь к Гектору. — Скажите япошке, чтоб подошла к вам.