— Доктор Вэй, — представил профессор Корморан, — спонсор всех наших исследований!
— Я всего лишь скромный посредник, — возразил доктор Вэй, сощурив свои умные глаза.
Гектор получает удар
Гектор возвращался в отель, расположившись в одиночестве на заднем сиденье автомобиля, который вела капитан Линь Цзао. Перед его глазами в туманном послеполуденном свете проплывали экстравагантные небоскребы Шанхая, оставлявшие его абсолютно безразличным. Он был крайне озабочен союзом между профессором Кормораном и доктором Вэем.
— Мы полагаем, что любовь — причина хаоса, — заявил доктор Вэй. — Вместо того чтобы строить семью и способствовать процветанию нашего народного хозяйства, молодежь растрачивает энергию на ухаживания, гедонистические индивидуалистские удовольствия. Или испытывает любовные страдания, а в результате некоторые из наших самых блестящих учащихся упускают шансы на поступление в лучшие университеты и подрывают свое будущее, а также лишаются возможности сделать вклад в благополучие родины. Что же до тех, кто женится или выходит замуж в соответствии с решением своих родителей, как это было у нас заведено до последнего времени, то они всем недовольны — в особенности девушки, надо заметить, — и считают, что неправильно оставаться на всю жизнь с нелюбимым человеком! И все это, конечно же, под влиянием СМИ, которые сбивают их с толку бесконечными рассказами о любви!
Гектор подумал, что такая проблема существовала задолго до СМИ и можно отыскать множество старинных китайских стихотворений, в которых женщины жалуются на злого мужа и оплакивают первую любовь. Впрочем, он промолчал, потому что хотел дослушать до конца умозаключения доктора Вэя, который явно привык говорить долго, но не привык, чтобы его перебивали.
Лу и Ву, со своей стороны, слушали его с высочайшим почтением, согласно кивая головой. Тем не менее Гектору показалось, что это уважение — напускное, и вообще, глядя на них, он испытывал какое-то странное чувство, но никак не мог его сформулировать. Единственно приятным в сложившейся ситуации было представлять себе лицо Гюнтера, когда он узнает, что огромный китайский рынок уплывает у него из-под носа. Должен ли Гектор связаться с ним, чтобы сообщить о грядущей катастрофе?
Автомобиль подъехал к отелю, и тут Гектор вспомнил о другой проблеме, с которой ему нужно было разбираться и которая ни в чем не уступала по сложности будущему Китая и Тайваня. Вайла и Клара.
Он чувствовал себя подавленным и не мог понять, не является ли это побочным действием эликсира. Когда он собрался войти во вращающуюся дверь, из гостиницы вышел Жан-Марсель.
— Все в порядке? Вы, похоже, не в форме?
— Да так, заботы.
— Слушайте, я же вам рассказал о своих, теперь ваша очередь, — заявил Жан-Марсель, увлекая его к бару.
Гектор заметил в холле на столе недопитый стакан апельсинового сока и вспомнил, что это единственный напиток, который Вайла умеет заказывать.
Мужчины сели за стойку, а поскольку день заканчивался и близилось время ужина, они заказали два сингапурских слинга — в память об экскурсии в храм.
— Из Франции прилетела моя подруга, — сообщил Гектор, — и хочет со мной увидеться.
— Оля-ля! А как там Вайла?
— Не знаю, наверняка вернулась в номер.
— А чего хотите вы в данной ситуации?
Вопрос позабавил Гектора, так как был похож на те, что он обычно задает своим пациентам. Возможно, Жан-Марсель когда-то уже консультировался у одного из его коллег?
— Не знаю. Мне кажется, по моим ощущениям, я люблю обеих, что совершенно невозможно. Тут все дело в химии…
— В химии? — крайне заинтересованно спросил Жан-Марсель.
— Да, такая себе химия, или алхимия, любви. Крохотные молекулки, которые вертятся в мозгу, словно совокупляющиеся мышки… Или утки, тоже может быть.
Жан-Марсель бросил на Гектора обеспокоенный взгляд.
В этот момент к ним приблизился служащий отеля и протянул Гектору конверт. Письмо просила передать молодая женщина, пояснил он.
Гектор секунду поколебался, но Жан-Марсель знаком подбодрил его, он вскрыл конверт и начал читать письмо. Жан-Марсель в это время набирал на своем телефоне эсэмэску.
Я приехала, увидела и убедилась. Я встретила в холле объект твоей страсти и понаблюдала за ней некоторое время. У тебя хороший вкус — вообще-то я и так это знала, — она очаровательна. Я поняла, что ты для нее — невероятный шанс, так что все кстати, тебя ведь всегда привлекала роль спасителя. Извини, я пишу гадости, но это потому, что ничего не могу с собой поделать — немного ревную, хотя не имею на это никакого права, после того как объявила тебе, что не вижу больше нашего совместного будущего. Ну и вот: я желаю тебе счастья с ней или с любой другой, но лучше с ней, так как к этой мысли я уже начала привыкать. И еще: что касается меня, лучше я тебе сама скажу, чем ты узнаешь это от кого-то другого. В моей жизни тоже есть мужчина. Представляю, какие гадости придут тебе сейчас на ум (по части женоненавистничества ты большой мастер), но все равно скажу: этот мужчина — Гюнтер, но все совсем не так, как ты думаешь.