ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЧЕЛОВЕКООБРАЗИЕ 1.
"Шалом. Я говорю с господином Алексом Беккером?" "Да." "Мне рекомендовали к вам обратиться наши с вами общие московские друзья Лидия и Серж..." "Этого не может быть!" "Как это?" "У меня нет никаких московских друзей. И немос-ковских тоже. Шалом."
Короткие гудки посреди делового разговора Давид слышал не часто.
Он нажал кнопку повторного вызова.
"Меня зовут Давид Зац, - веско сказал он. - Я неделю назад вернулся из турис-тической поездки в Россию. И там, на улице такой-то встретился с Лидией и..." "Этого не было. А если и было, то не имеет ко мне никакого отношения. Я уже объяснил это вашему референту по-русски, господин Давид Зац. Готов повторить вам лично по-английски. У нас с вами нет и быть не может общих друзей. тем более московских. Коль тув - всего доброго."
"Мирон. Твой гений... ну, этот Беккер... Он психически как? Здоров?" "Вполне? А что?" "Я пытался с ним разговаривать, а он... Мирон, если ты еще раз бросишь трубку, то со мной можешь больше..."
Идиоты какие-то эти русские! Неприручаемы, как их степные и лесные волки. И еще жалуются, что не могут найти себя в нашем мире! И мы же, видите ли, заняли в нашем Израиле их законное место! Неслыханная наглость. Но... выхода нет. Оформление нефтеносного участка дна идет полным ходом, но мои права еще не абсолютны. Кроме того, начерта мне этот участок, если Мирон переориентирует этого психа на другого заказчика. Я никогда в жизни так не рисковал! Придется взять себя в руки и смирить гордыню.
Давид вздохнул и поднялся из-за стола.
***
"Алекс, - сказал он в мобильник. - Я уже у подъезда вашего дома. Да. Давид Зац. Я тот самый инвестор, о котором вам говорил Мирон." "В этом вашем качестве я готов иметь с вами дело, - снизошел Алекс Беккер до разговора с миллионером. - А то... друзья, да еще общие... Да еще в Москве! Пятый этаж, направо."
"Позвоните Сержу и Лидии и сами спросите, считают ли они нас с женой своими друзьями! Я приехал к вам домой только потому, что мне хотелось бы приобщить и вас к числу своих друзей."
"Давайте к делу, - буркнул Алекс. -. Что вам непонятно в моем проекте. Мирон сказал, что экспертиза..." "Вы не возражаете, если мы обойдемся далее без... маклера?" "То есть я передаю свой проект непосредственно вам, господин Зац?" "Вот именно!" "На тех же условиях? С подписанием у адвоката договора?" "Нет-нет! О каком договоре вы говорите? О тысяче долларов в месяц?" "Пожизненно." "Но проект может дать такой эффект, что даже несколько процентов означают для вас..." "Простите. Никакие проценты от прибыли меня не интересуют. Это ваше блюдо я уже ел. С приправами из теплой дружбы семьями. После реализации моей идеи оказывалось, что то ли прибыли вообще не получено, то ли она есть, но моего "друга" нагрел компаньон, а виноват я, который этого проходимца и в глаза не видел. И прочие шалости, на которые вы все так горазды. Итак, мои условия: при любой прибыли от проекта, хоть сотни миллиардов, вы обязуетесь платить мне одну тысячу долларов в месяц! Одну! В месяц. Но - платить. Кто бы вас ни нагрел, подставил, ограбил или переубедил, что моя идея плоха, а его хороша. При нулевой прибыли от наших с вами усилий мне - тысяча долларов в месяц. При убытках - то же самое. И никакой дружбы семьями или воспоминаний о моей молодости, которая уж вас-то совершенно не касается. Вы мне договор и чек-аванс на три месяца, а я вам know how. И все мои последующие идеи. Я буду честно работать на вас до тех пор, пока я вам нужен. Но вы будете мне платить и после того, как я вам буду больше не нужен. Если эти условия вам подходят, едем тотчас к моему адвокату и подписываем договор. Вашему адвокату я изначально не верю. Это мы тоже уже ели! Ваши доверенные лица могут присутствовать при подписа-нии договора, но я буду подписывать только то, что посоветует мой адвокат."
"Но это же... Вы сами через пару лет, когда станет ясно, что проект сулит басно-словные прибыли, подадите на меня в суд и ославите на весь мир, что я вас огра-бил!" "А мы оговорим и этот вариант. Мол, сторона такая-то при любых прибылях совместного предприятия претензий не имеет. Как и другая сторона, если проект вылетел в трубу." "Так ведь ни один суд в мире не поверит, что вы в здравом уме могли подписать миллиардную сделку с такой для вас прибылью!" "Подпись есть подпись." "А моя совесть?.." "А вот этим мы вообще объелись. Колом в горле у меня стоит ваша честь и совесть. У всех разная, но равно грязная." "Я не подпишу такого неравноправного договора. Моя репутация..." "Бросьте, Зац! Если вас что и смущает, так это опасность терять по двенадцать тысяч долларов в год, если у вас ничего не получится. Впрочем, для вас, скорее всего, вообще непривычно четкое обязательство что-то кому-то платить, а не урвать на халяву. Не подпишете? Я звоню Мирону. Этот найдет другого. Менее "совестливого"... А никого не найдет, и не надо! Мне не привыкать."
***
Ваши бывшие земляки, после многолетнего общения с вами, выглядят в той же Чехии законченными антисемитами, - вспомнил Давид, набирая номер телефона своего врача.
"Ицик... Да. С сердцем что-то. Нет. Я боюсь тронуться с места. Срочно выезжай. Диктую адрес..." "Как тебя туда занесло, Дуду? Старайся не шевелиться. Жди."
***
"Так плюнь ты на него, Дуду, и не теряй здоровья, - Батья едва пришла в себя после рассказанного. - А эту Наташу я завтра же рассчитаю. Одна свора! Возьмем арабку. Еще нехватало - перед русскими унижаться!" "Я не разрешаю. Во-первых, Наташа тут совершенно ни при чем. Во-вторых, постой... А не это ли мост между мною и этим Алексом? Ты с ней говорила о наших московских встречах?" "Пыта-лась..." "Что значит, пыталась?" "Она тактично, но твердо сворачивала разговор." "Зачем же она тогда давала телефон Лидии и передовала ей с нами письмо?" "Не знаю. Она с тех пор сильно изменилась. Изо всех сил старается сохранить прежний тон, но так смотрит... словно я ее собираюсь ударить..." "Странно. И с каких это пор?" "После смерти ее соседки. Марины, что работала у Дрорит." "Эта... та дура, что выскочила с балкона вниз головой из-за машканты? О которой была заметка в гезете? Гос-поди! Да у нас пол-страны живет в долг, все должны кому-нибудь и живут себе припеваючи. Только в казино просаживаем по всему миру несколько миллиардов в год. Вот уж действительно - чуждая нация! Ладно, я сам поговорю с Наташей." "Я не хочу..." "Батья! Она старше меня на пятнадцать лет." "Все равно не надо. Я умею с ней разговаривать. Я ей поставлю условием..." "А если мы пригласим ее с мужем в гости. На мацей-шабат. Как друзей. Как мы сидели с ее друзьями в Москве." "Ты с ума сошел! В Москве мы не пили вино со своей служанкой и с журналистом этих "русских" газет. Нашел друзей!" "Батья. Мне нужен это Алекс. Любой ценой. И с максимальным ко мне доверием. Ради этого я готов взять к себе в мисрад кого и кем угодно. И она не будет больше нашей служанкой. Если я не приручу Беккера, миллиарды уплывут к другому." "Его проект такой серьезный?" "Неужели я стал бы так унижаться из-за чего-нибудь другого? Мои эксперты в один голос, не сговариваясь, считают проект Алекса исключительно прибыльным. А государственная поддержка! Ведь нефтяная независимость Запада от арабов это и наша независимость. У Европы и Америки нет иных причин терпеть арабов, кроме их нефти. А тут мы даем им альтернативу. А нефтедоллары в казну Израиля! Это же станет основанием для создания на Ближнем Востоке еврейского Кувейта." "Ну, так дай этому дураку его тысячу долларов и дело с концом. Начерта нам с ним дружить?" "Я же сказал тебе! Мне нужны с этим человеком дружеские отношения, чтобы он не перебежал к конкурентам, как только те пронюхают, чего он стоит со своим проектом. А путь к взаимному доверию лежит через тех, кому он верил до... как они это называют в своих газетах, интеллектуальной катастрофы советского еврейства." "Но если ты подпишешь с ним договор, как он того требует, то он и так твой." "Во-первых, не в моих правилах платить хоть шекель, не говоря о долларе до первого чека на мой счет от любого мероприятия. Что значит платить впрок? Да еще пожизненно. А если он проживет сто двадцать лет? По двенадцать тысяч в год, это чуть ли не миллион долларов!" "Брось! Они не живут столько. Загляни на любое кладбище. При той дряни, что они ели и пили, чем они дышали всю свою поганую жизнь, твой дурак проживет максимум еще лет пять-десять. Подписывай, Дуду, и не трогай Наташу. Где я найду такую исполнительную?" "Ты сама сказала - арабку." "Да, они тоже очень старательные и не строптивые. Но только Наташа уж точно не придет на работу с ножом или обвязанная взрывчаткой... Русские всем плохи, но они хоть не террористы." "Можно подумать, что у нас без конца взлетают на воздух виллы. Я сам найду арабку-христианку. Эти не взрывают своих хозяев. А Наташу я попробую приручить. Договор договором, а в таком огромном деле нужен не просто исполнитель, а личный друг... Нет. Я сказал - нет! Это уж мое дело." 2.