— Ты еще здесь? — сиплю в ответ.
— Да. Петь…
— Иди на хрен! — дергаюсь, пытаясь скинуть его типа дружеский поддерживающий жест.
— Через пять минут совещание, если это интересно. Остынь и приведи себя в чувства. Ведешь себя, как в баба в ПМС.
Интересно? Чрезвычайно! А главное, очень своевременно — под конец сегодня и так слишком продолжительного рабочего дня. С чего бы? Отец решил в босса поиграть или дать разгон и проредить слишком многочисленные кадры? Контора — только на бумаге, а на самом деле — завод юридических крыс. Нас тут слишком много рядовых трудяг, зато начальников как будто двое. Вернее, они с Ланкевичем в чем-то соревнуются и по справедливости делят наши трудодни. Одну неделю Михаил Андреевич пилит штат, а через семь дней мой серьезный, временами хмурый, отче заступает в караул и устраивает начальственное представление в виде совещаний под конец службы, когда по домам уже пора, а не просиживать штаны в очень неудобных стульях вокруг круглого совещательного, почти рыцарского, стола. Но мне, сосунку-законнику, как говорит отец, деваться некуда — нужна работа и занятие по душе, которое бы приносило солидный заработок и увеличивало финансовый доход ежемесячным перечислением денежных средств на мой личный счет. Так что… Да! Я работаю на папу в прямом и переносном смысле слова. А вот Егор… Смешно до колик и слез из глаз, но «Егорыч» — это «разведенный», однако все-таки законнорожденный, отпрыск компаньона моего отца. Мантурова — девичья фамилия бывшей жены Ланкевича. При пышном, чего скрывать, разводе родительница довольно громко приложила дверью о стены полного комфорта и теплого уюта с дорогим спокойным адвокатом, но, увы, ничего из денежного или вещественного не взяла, зато больно уколола новой метрикой единственного сынка и, как следствие, первым паспортом мальчишки, наследника хорошо известной и зарекомендовавшей себя в соответствующих кругах фамилией. Мантуров Егор Михайлович — сын и престолонаследник Мишеньки Ланкевича, второго босса фирмы и единственного, по профессиональной линии, конечно, друга моего отца…
«Баба в ПМС? Серьезно? Если бы, дружок. Я за кровавые пятна на своих трусах сейчас отдал бы правую руку, только бы не знать неутешительный ответ, представленный в бумагах, аккуратно и красиво запечатанных в узкий почти глянцевый конверт» — почесываю бровь, мечтаю, безмолвно ересь думаю и проговариваю про себя. — «Грежу о таком, если это сможет оградить от жуткого клейма меня».
— А ты не приставай, когда накатывает очередной прилив, — еще раз дергаю плечом. — Егор! — рычу и зажимаю деревянные подлокотники кресла, впиваюсь пальцами в темную лакированную поверхность. — Иди один и займи мне место у кормушки или лобного места, только подальше от начальства и поближе к выходу. У меня сегодня запланированы небольшие темные дела. Я скоро подойду туда…
И не соврал ведь! Пора выбираться из тьмы, в которую сознательно погрузил себя. Сейчас, похоже, я похотливо скалюсь, изображая небольшое, но ощутимое по внешним признакам, безумие на своем лице. У меня есть тайна, о которой не знает этот лучший друг, хотя это не убийство, воровство, или еще какое незаконное насилие. Стоп, стоп, стоп! Как посмотреть, конечно. Я мягко терроризирую младшую Смирнову своими визитами без открытия и разоблачения своего лица.
Антония — бедняга! Извелась малышка и тут же завелась. Все сразу и одновременно:
«Кто тот тайный посетитель, который трижды побывал на ее шоколадной фабрике?» — задачки не для женского сознания, хотя она весьма способная, разумная, а главное, азартная малышка, нацеленная на исключительную победу и рукоплескания от поклонников, помешанных на ее исключительном уме. Да иди ты, мелочь, прямо и налево! Любит щелочка играть в жестокие игры без правил, но зато с ощутимыми подколами и уколами в область душевного средоточия, если есть что-то у выбранной ею жертвы с левой стороны.
Довольно быстро мне стало скучно в этом городе — давным-давно, сразу после своего отъезда из родных краев, я растерял своих друзей. Всех, кроме Мантурова, разумеется, как после оказалось. Но… Хм-хм? Один браток и тот по службе и на профессиональном уровне? Серьезно? Этого определенно недостаточно — хочу немного больше. Неспокойная душа и незатыкающаяся мозговая деятельность требуют интеллектуальной, физической активности и естественной разрядки. Такое только Тузик мне способен организовать. Безвозмездно, лишь по доброте душевной, и согласно клиентскому ТЗ. Смирнова может — у шавочки есть в этом необсуждаемый талант. К тому же помня о былых ее «заслугах» передо мной, имею право на значительный реванш и небольшую долю в ее сладком шоколадном бизнесе. Вот мой отец, например, помимо юридической конторы еще по молодости лет вписался в совладельцы двух ресторанов со специфической кухней, а после женитьбы и моего рождения — в тайное спонсирование издательства штампованных, как под копирку, дамских романов моей мамы. Он как бы между прочим читает беллетристику с эротической изюминкой, любовными вкраплениями и порнографическими этюдами. Несколько раз видел, как отец за этим чтивом откровенно ржет. Честное слово, я тоже пару раз пытался почти нетленные рукописи прочесть, что с блаженной улыбкой и нескрываемым удовлетворением на своем лице строчит, как заведенная, мать, но так и не смог осилить те места, в которых очередной «очень властный», «настоящий», «неунывающий» и весьма «находчивый» «мальчишка, юноша, мужичок» тридцати или сорока неполных лет шпилит даму того же возраста и моральных устоев, что и он. Как ей такое в голову приходит и где она такие плоские сюжеты берет? Она ведь образованная, спокойная, чересчур разумная, временами эгоистичная и такая красивая женщина, у которой есть надежный дом, муж и двое взрослых сыновей.