Пожалуй, именно он, а не фон Сект, убедил канцлера Вирта предоставить группе «Р» секретный заём в размере 150 миллионов марок. Эти деньги частично пошли на строительство в России завода по производству улучшенной модели прекрасно зарекомендовавшего себя в годы войны «Альбатроса III». Заводы фирмы «Юнкере» в Дессау сначала получили 40 миллионов марок, а затем, после переговоров Шлейхера с Гуго Стиннесом, еще 100 миллионов марок «безвозвратного кредита» для производства боевого самолета G-24. На специально построенном заводе в Филях, под Москвой, была налажена сборка машин. Заводы Круппа получили заказ на выпуск артиллерийских установок и боеприпасов. На гамбургской судоверфи «Блом унд Фосс» по заказу России начали производить подводные лодки. В договоре оговаривалось, что часть произведенной боевой техники получит и рейхсвер, поскольку предполагалось создание специальных школ и учебных центров боевой подготовки, в которых немецкие офицеры будут овладевать навыками обращения с современным оружием.
Для этих целей рейхсвер — при содействии советского правительства и Генштаба Красной Армии — получил также аэродром в Липецке, при котором была организована летная школа. Пока российский филиал заводов фирмы «Юнкере» не наладил серийное производство боевых машин, в СССР поставлялись изготовленные в Голландии «Фолькеры». Сначала в Советскую Россию отправили только 26 немецких офицеров, однако вскоре их ряды значительно пополнились — считается, что за все время существования летной школы ее окончило около 500 немецких офицеров.
Под Казанью была создана школа танкистов и артиллеристов. Там также проходили подготовку офицеры и сержантский состав Красной Армии. Теоретические занятия проводились раздельно для немцев и русских — якобы по причине языкового барьера, — учения же как правило были совместными. В 1928 году Вернер фон Бломберг, в ту пору генерал-майор и глава «труппен-амт», нанес в Москву визит с военной делегацией, имел беседу с Ворошиловым, а также посетил с инспекторской проверкой учебные лагеря и школы рейхсвера. Было решено ускорить темпы подготовки. С 1929 года начали проводиться' эксперименты по использованию боевых отравляющих веществ. Для этого в Россию из Германии отправили группу немецких исследователей и техперсонал.
Из России в рейхсвер шли значительные поставки оружия и боеприпасов (для своей пехоты). В течение всего десяти месяцев три советских грузовых судна доставили в Германию, в порты Штеттина и Пилау, 300 тысяч снарядов. Еще в начале 1927 года сменивший Секта на его посту генерал Хейе докладывал в военное министерство, что на тайных складах оружия — в дополнение к разрешенному официально — хранится 350 тысяч винтовок, 12 тысяч автоматов и пулеметов, 400 мортир, 600 полевых орудий и 75 тяжелых пушек. Выходит, что боеприпасов и техники хватило бы на армию, в три раза большую, нежели та, что числилась на бумаге.
Надо сказать, что немецкие генералы не слишком доверяли своим новоявленным советским друзьям. В поисках оружия их эмиссары рыскали по всему свету. И если Шлейхер был большой мастер вести переговоры, то генерал-майор Отто Хассе, который занимал — один за другим — все ключевые посты в Министерстве обороны, по сути дела, разработал схему перевооружения германской армии. Последнее отнюдь не сводилось лишь к поставкам оружия. Такие видные фигуры «труппенамта», как бывший морской капитан Ломант, при активной поддержке немецких промышленников и благодаря правительственным «займам», учредили в Голландии, Финляндии, Турции и Испании целую сеть компаний. Ломант лично контролировал деятельность роттердамской фирмы «Ingenier kantoor voor Scheesbouw», производившей торпедные катера и гидропланы. В Финляндии капитан Бартенбах лично следил за строительством небольших подводных лодок на верфи Соркас в Хельсинки. В Турции вице-адмирал барон фон Гаггерн отвечал за производство торпед и полевых орудий. А будущий шеф абвера, капитан Вильгельм Канарис, руководил в Испании производством 700-тонных субмарин на верфях Кадиса и Бильбао. Кстати, там же немецкие торговые суда переоборудовались в боевые эсминцы.