— Остановите! Лучше пешком дойду. Сумку мою отдайте?
Таксист сразу испугался, заёрзал:
— Ш-ш-ш, не волнуйтесь, сейчас будем! Ваш адрес новый, на навигаторе его ещё не отметили, искать приходится с собаками. Район Северный девять километров площадью, но улиц в нем нет. Скорее всего, номера подписывали, кидая по карте кубиком — что выпадет, такой и ставим. Туристы днями плутают. Город строили не по плану, а по взяткам, геэ-ге-ге-ге, — рассмеялся он. Глотнул минералки, капли так и отскакивали от бежевых перьев. — Две улицы Гоголя, три Туристических, два Восточных переулка в разных местах.
Нужное строение нашлось, как по волшебству. Инга с облегчением расплатилась.
Предстояло затащить свою сумку на седьмой этаж, благо лифт работал.
Маринка открыла дверь с радостным воплем:
— Ура! Где тилькы тебя носило?
Но, увидев московскую соседку, отшатнулась:
— Инга, ты?..
— А мама с тобой разве не договаривалась? — растерялась приезжая, опустив сумку и грызя дужку очков.
— О-о, було, було, правда она ховорыла, шо неточно… — протянула Маринка и мотнула головой — входи, мол.
Её вьющиеся волосы не поднимались, как обычно, пеной, а сложились в аккуратные спиральки. Веснушки у остренького носа были щедро припудрены, и коротенький халат почти не прикрывал длинные ноги.
Когда новосёлка узнала, сколько Инга отвалила за такси — чуть с балкона не свалилась:
— От нас до аэропорту за восемьдесит рублёв можно доихать!
Вот же водила!..
Потом сидели на кухне, обедали. Свежая огуречная окрошка, да с ледяным кефиром — то, что надо в жару. Модная стеклянная панель над плитой изображала астры, Маринка ею очень гордилась.
По местным новостям показывали аварию на Сухумском шоссе, возле пансионата «Виктория». Две машины врезались в перевёрнутый «Запорожец». Его хозяин поправлял клетчатую кепку и эмоционально размахивал руками:
— Говорю тебе, зыгзагы в небе, мамой клянусь! Сам видел. Змеи через дорогу ползут чёрные, воо-от такые!
— Виновник аварии отправлен на медицинскую экспертизу, есть подозрение в употреблении за рулём запрещённых препаратов, — сообщила длинноносая журналистка.
— Тю, нанюхаются всякого, а потом страшно по дорогам ездить, — прокомментировала Маринка. — Я тебе в маленькой комнате постелю, располяхайся. Мне прибраться надо, с детьми погуляишь, ладно?
Сборы оказались долгими, гулять дети не хотели, а хотели смотреть мультики. Всё же ушли. Когда Инга вернулась за забытой шляпой, услышала приглушённый голос:
— Да, сплавила, можишь зайти…
Чего-то она хитрит.
Трёхлетняя Виолетта (сокращённо всё равно Валя) и старший Евстафий (запретивший его сокращать до Стасика) ныли дуэтом, что хотят в аквапарк. Инге же сейчас было совсем не до водных горок.
Ей казалось, как будто в воздухе над ней завис меч и вот-вот рубанёт, или в следующую секунду под ногами разверзнется бездонный колодец. Надо теперь же, немедленно сделать что-то крайне важное — иначе всё оборвётся…
…Шестеро корейцев с ножами наперевес подступали с обоих сторон. Грязные глинобитные стены в узком переулке почти смыкались, уже не убежишь.
«Настоящий мастер должен устремляться вперед, блокировать и атаковать в одном и том же неразрывном движении», — всегда говорит сэнсей.
Позади всех держался вожак — здоровенный «сын вельможи», он всегда заставлял остальных издеваться над жертвой, прежде чем прирезать.
— Киай! — крикнула Инга. Прыгнув вправо, оттолкнулась от потрескавшейся кладки и, отбросив его кулак с лезвием, врезала коленом в солнечное сплетение.
Вожак охнул и согнулся.
Она уже перекатилась между ногами, сцапала за запястье самого мелкого. Болевой заставил пацана выпустить оружие и заорать. Как только Инга чуть ослабила хватку, «шестёрка» ринулся прочь. За ним понесли остальные — чего драться, если главный лежит, а один из банды убежал?
«Сэнсей был прав, как всегда. — Поклонилась победительница вслед врагам и улыбнулась. — Приём «Бей льва, потом шакала» отлично работает»…
…Завизжал гудок, малышка замерла посреди дороги, глядя, как на неё несётся серая «Волга». Инга бросилась вперёд, сгребла Валю и упала вместе с ней на колючую траву у обочины. Машина, нервно сигналя и осыпая проклятиями «дуру-мамку», уехала. Посреди проезжей части валялась передавленная туфля-лодочка с отломанным каблуком.
Отряхнув и кое-как успокоив девочку, Инга подобрала лодочку, отломила каблук на второй. Прихрамывая, повела детей на площадку.
Плохо, её видения становятся опасными. Что же, в конце концов, происходит?! Спросить бы у Доктора…
Хватит, хватит уже вспоминать тот сон! Глупости, ничего не было и нет, ни Древа, ни Доктора! Надо просто расслабиться, отвлечься…
Виолетта лезла на самый верх лесенки, приходилось всё время страховать. Евстафий дергал за рукав — он не умолкал с самого начала прогулки. Речь мальчика была более чистой, чем у матери, если не считать нескольких букв, которые ему не давались.
— А собаки действительно появляются из яиц?
— Да, конечно, — отвечала Инга, пытаясь понять, отчего ей так тревожно.
— А овцы?
— Да.
— И коровы? А яйца обязательно должны быть тухлыми?
— Да… Слушай, какие ещё яйца?!
— Из Майнкрафта, там все из яиц, даже зомби. Правда, можно посадить газон, тогда суммонятся коровы, и они теперь — твои. А кошки прибегают на запах книг.
— Подожди, кошки любят сосиски!
— Нет, книги!
— Давай проверим?
Через полчаса дети прыгали вокруг, смеялись и наперебой просили ещё сосиску.
Они ходили по району и кормили всех встречных кошек, которых в Геленджике явно больше, чем людей. Белые, чёрные, рыжие, в разноцветных пятнах, редкого леопардового раскраса.
Визит в аквапарк на троих стоит три тысячи пятьсот рублей. Килограмм хороших колбасок — двести пятьдесят рублей, а восторг в результате примерно одинаковый.
Сначала Инга попробовала купить местные изделия по девяносто девять. Тощая, траченая лишаём кошкень подошла, понюхала — и с осуждением посмотрела на человека. Её нос лучше жидкостного хроматографа определил состав.
«Что ты мне даёшь? — говорили зелёные глаза. — Это корм для кроликов. Туда забыли положить мои любимые свинячьи шкурки. А остальные ингредиенты вообще не имеют отношения к еде».
Облезлый эксперт разочарованно удалился. Приветливо-розовый цилиндрик так и остался источать призывные химические запахи. Муравьиная тропа, на которой он оказался, разлилась на две, с опаской обогнув «зону Х». Эта «сосиска» лежит там и по сей день, отпугивая ворон от соседнего палисадника.
На канализационном люке спали две пушистые мамашки, восемь котят-подростков подпихивали их в живот лапками. Мелюзга, хотите десерт? Но стоило очистить от целлофана угощение, как со всех сторон набежало ещё с десяток взрослых морд, так что у малышей шансов на свой кусочек поубавилось.
Тут и обломалось копьё добродетели — все оставшиеся полкило сосисок ушли.
Дети приползли домой усталые, довольные. На ужин было запечённое в фольге мясо и салат из красных, сахарных, истекающих соком помидоров.
Инга улеглась на простыни, которые благоухали порошком, смяла подбородком наглаженный пододеяльник. Она заснула под гул ветра, представляя, как завтра пойдёт купаться.
Геленджик, ночь, крыша 5-этажки
Инга проснулась от боли. Указательные пальцы на руках, колени и локти были в крови и сильно саднили. Она стояла на краю крыши, далеко внизу серел асфальт. Едва-едва начинало светать.
Из окна третьего этажа высовывалась бабка в ночнушке, злобно глядела и трясла кулаками: