— Ну вот, моя старушка, все достирала, молодец! — говорила Ма и вытаскивала из пасти спасенные вещи.
Больше всего меня удивляло то, что они никуда не исчезали, а просто становились мокрыми и пожеванными. То ли Стиралка не успевала их переварить, то ли по своей воле отдавала их обратно, наигравшись, я не могла понять. На мой вопрос Ма ответила, что вещи были грязными, а теперь стали чистыми. А это значит, что этот странный, толстый зверь умеет есть лишь грязь! Это было совершенно недоступно моему пониманию. Я ошарашенно замотала головой и пошла искать храброго Фоксика, чтобы поделиться с ним своим знанием…
…Фокс очень любил сидеть на подоконниках и смотреть на улицу. Я, в силу своего возраста и малого размера, еще не умела туда вспрыгивать прямо с пола, поэтому Ма подставляла под окна разные приспособления, чтобы мне не было обидно, что Фокс находится в привилегированном положении, а я ущемлена.
Подоконники были разными: на одних стояли горшки с землей и растениями, на других — нет. Меня почему-то пускали только на пустые подоконники, хотя я совсем была бы не против покопать в горшке землю и поотрывать или просто пожевать листики. Но Ма сказала, что это "строго запрещено", и на эти подоконники имел вход только Фокс, которому никакие приспособления не были нужны — он и так справлялся, упруго отталкиваясь задними лапами и легко взлетая над полом.
— Когда же я так смогу? — шептала я себе под нос восхищенно.
— Никогда! — издевался Фокс сверху, растекаясь по подоконнику. — Ты еще не скоро так сможешь. Мала больно. Иди туда, где для тебя приступочку поставили.
Я сокрушенно вздыхала и шла в другую комнату, где Ма специально для меня поставила под окно высокий столбик-царапку с мохнатой небольшой платформочкой наверху. По столбику можно было с помощью когтей забраться на платформочку, а там — один невысокий прыжок — и ты на окне!
Передо мной за прозрачным стеклом открывался совершенно неведомый мир с высоты птичьего полета. Причем в прямом смысле. Мимо часто пролетали голуби, вороны, а самые наглые из них садились прямо перед моим носом на подоконник с той стороны. Наверное Ма разрешала им там сидеть, хотя никакой приступочки у них не было. Зато у птиц были крылья! Я просто трепетала от возбуждения, глядя на их полет, вставала на задние лапки и скребла по стеклу передними, представляя, что тоже лечу вместе с ними! Потом у меня начинала кружиться голова, я отворачивалась от зрелища, ложилась на почти горячий подоконник боком, свешивала лапки и блаженно засыпала…
…Мне снились большие птицы и я среди них. Птицы летали кругами, садились на подоконники разных окон и начинали клювами стучать в стекло. Я тоже села на подоконник, попробовала постучать, но долбить носом по твердому оказалось больно, поэтому я просто поцарапала стекло лапками. Каково же было мое удивление, когда с той стороны я увидела ошарашенного Фокса, с отвисшей челюстью и удивленно выпученными глазами…
… — Ух ты! Ну и сон! — вздрогнув проснулась я.
Обнаружив себя, к счастью, в доме на теплом подоконнике, я широко зевнула и потянулась всеми частями тела в разные стороны.
— Пойду, поищу Фокса, — на всякий случай решила я, — а то вдруг это был не сон…
…Фокс сладко дрых на подоконнике в другой комнате и даже ухом не повел, когда я к нему обратилась с вопросом не видел ли он, как я летаю?
— Ну пусть спит, — подумала я, — потом спрошу. Пойду-ка, осмотрю его лоток-домик. Почему такая дискриминация? Мне — маленький и открытый, а ему — большой и закрытый!? Я что, не стесняюсь, когда иду "покопать"? Я вообще девочка! Надо сказать Ма, что я тоже имею право на изоляцию в такие важные жизненные моменты.
Нужно сказать, что с лотком у меня никак не складывались нормальные отношения. Мне не нравилось все — ни то, в чем там приходилось выкапывать ямку, ни его открытость всем посторонним взорам. Когда Фокс заходил в свою кабину для раздумий, я садилась рядом, нюхала воздух и пыталась просунуть свой нос под болтающуюся дверку. Фокс яростно скребся, и песок с шелестящим звуком разлетался по стенкам кабинки, вызывая во мне чувство зависти.
— Ну почему ему можно, а мне нельзя? — думала я, ожидая, пока Фокс закопает и выйдет.
Это было самым интересным — своего рода игра. Я пряталась сбоку кабинки и когда кот наполовину вылезал из-под дверцы, я с криками атаковала его, бросаясь прямо ему в блаженную, от чувства легкости во все теле, морду! Фокс всегда “не ожидал" или делал вид, что не ожидал, начинал отмахиваться от меня лапами, с грохотом, почти снося висящую дверцу, выскакивал из домика и несся прочь, прижав уши и громко мыркая. Я с гиканьем неслась за ним, совершая попытки прыгнуть ему на холку и "поймать". Обычно Фокс "сдавался", падая на спину и задирая все четыре лапы вверх, позволяя мне прыгнуть на его незащищенное брюхо. Но как оказывалось, этот маневр был обманным, потому что я тут же бывала схвачена и плотно сжата его передними лапами, отпинана задними, и шершавый язык вновь и вновь проходился по моей мордочке, заставляя понять кто тут главный.