Радужная кошка вблизи оказалась человеческой женщиной с руками, ногами и всем, что полагается людям. То, что я приняла за второе Солнце, было ее головой, обрамленной рыжими волосами. Именно они так ярко сияли, пропуская через себя солнечные лучи и создавая горящий ореол вокруг ее лица.
Радужная женщина осмотрела меня со всех сторон и стала переговариваться с мужчиной, который приходил кормить нас последние несколько дней. В ее голосе я услышала тревожные нотки. Она прижала меня к себе и куда-то понесла. Мужчина шел рядом и тоже все время что-то говорил. Я увидела огромные жилища, к которых любят селиться люди. Они не помещаются в большие картонные коробки, как мы, и строят себе дома из длинных, толстых палок.
Меня занесли в один из таких домов только для того, чтобы покормить теплым молоком, завернуть в мягкие тряпочки и тут же снова вынести на улицу.
Радужная женщина продолжала держать меня на руках и баюкать, словно мама. Очень скоро к нам подъехала огромная, рычащая и плохо пахнущая повозка, на которых люди любят передвигаться, чтобы не ходить ногами, мы влезли внутрь ее чрева, и повозка быстро двинулась с места.
— Какая все же странная жизнь в этом мире Радуги! — подумалось мне. — Я больше не чувствую голода. И это хорошо! Может скоро и боль пройдет? Наверное на все нужно время… Как приятно, что и на Радуге есть молоко! Мама не обманула! Может и вкусные кусочки здесь найдутся? Бедная мама, она наверное не услышала моей прощальной песни. Трудно петь, когда нет голоса. И теперь она бродит там, на Земле, в поисках меня. И не находит… И зовет… И плачет… А эта повозка везет меня куда-то в неизведанное… Странно все это… И прекрасно… Моя жизнь на Радуге началась не совсем так, как я рассчитывала… Посмотрим что будет дальше…
…Куда меня возила в повозке, а потом и носила в специальном переносном домике Радужная женщина, я поняла гораздо позже, когда стала значительно старше и умнее. Тогда я не видела и не знала ничего, кроме своей коробки, пятачка травы перед ней и доброй женщины, которая кормила нас по доброте душевной…
…Мне все казалось сном. Порой не слишком приятным, порой пугающим. Я не могла тогда знать, что на свете существуют люди, которые умеют избавлять кошек от тяжелых болезней и даже от ухода на Радугу. И они совсем не хотят делать тебе больно своими иголками, не просто так тычут разными палочками тебе в нос, глаза, уши и пасть. Все эти непонятные действия делаются только для того, чтобы потом тебе стало лучше. И я поняла это много времени спустя, когда подросла и стала в состоянии анализировать события…
…Тогда мне уже было все равно. Я отдалась на милость своей Судьбы и Провидения. Мама говорила, что дальше Радуги все равно не сбежать, и стОит принимать то, что она посылает с благодарностью, потому, что Дар Забвения — это тоже подарок, который еще нужно заслужить. Значит и мне придется немного потерпеть все, что со мной происходит сейчас, ради моего блага…
…Знаете, я ведь всего лишь кошка-подросток и многих вещей не могу рассказать так, чтобы вам, людям, стало понятно. У меня не хватает нужных слов и описаний для полного изложения, есть только мыслеобразы, которые я не в силах передать речью. Но у меня есть человеческая Ма — моя чудесная Радужная кошка, и ее пересказ моего повествования вам точно будет понятен.
PS
…Я заметила Геллочку в маленькой корзинке, в стороне от большой коробки, где жили кошки. Муж кормил их уже несколько дней, но эту больную малышку ни разу не видел. Возможно сегодня она вышла при нем впервые. Вокруг него обычно бегали только сильные, здоровые на вид котята и взрослые кошки-самочки. Соседка по даче уехала на неделю по делам и просила моего мужа кормить диких кошек, которым она соорудила что-то напоминающее домик из картонных коробок и старых курток. В выходные я решила сопровождать его, хотя, знав мою слабость ко всем мурчащим хвостикам, была определенная вероятность, что я не уйду оттуда без котенка. Но уж очень хотелось посмотреть на красивых разноцветных малышей, которых муж описывал мне по телефону. Особенно ему приглянулся ярко-рыжий пушистый котенок и мое внимание, конечно, было сосредоточено именно на нем.
Мы пришли к соседке утром 2 октября. Ночные температуры были уже слабо отрицательными. Вода в миске с водой за ночь покрывалась слоем льда. Муж всегда приносил с собой канистру со свежей водой, пакет молока и еду.
Гелла лежала на боку, повернув голову, и смотрела в небо. Она была гораздо меньше остальных котят, совсем не пушистая, рябенькой невразумительной расцветки, которую не любящие кошек называют помоечной, а любители — черепаховой. На месте ее правого глаза был огромный гнойный пузырь. Веки слиплись, и из-под них ручейком вытекал гной. Когда я наклонилась над ней, чтобы взять ее в руки, она, максимально вывернув свою крупную головенку, как совка, уставилась на меня левым, зрячим, совершенно круглым глазом. Она смотрела не отрываясь, как будто увидела пришельца с другой планеты. Я протянула к ней ладони, она протянула мне лапки. Когда я взяла ее, она повисла в моих руках, как тряпочка. Никакого сопротивления. Так истощено и измотано болезнью было ее крохотное тельце. Пару раз она попыталась мяукнуть, но не издала ни звука. Голоса не было. Гелла не отрывала взор своего единственного глаза от моего лица. В нем светился уже какой-то потусторонний, тусклый огонек понимания и приятия неизбежного. Кошечка знала, что обречена и была готова умереть. Я тоже видела, что шансов у малышки нет, если я положу ее обратно в корзинку. Может еще день-два — и ее не станет.