Усилк лишь простонал в ответ.
— Что ты сказал? Как ты себя чувствуешь? Тебе ведь придется двигаться самому.
— Тебе не удастся обмануть меня, монах, — Усилк взглянул на Юлия через щелки прищуренных глаз.
Юлий присел перед ним на корточки.
Усилк отпрянул.
— Слушай, у нас нет пути назад. Попытайся меня понять. Мне ничего от тебя не надо. Я просто хочу помочь тебе выбраться отсюда. Мы сможем улизнуть через северные ворота, если оба будем одеты монахами. Я знаю жену одного охотника, Лорел, которая может приютить нас на время, пока мы будем привыкать к холоду.
— Я никуда не собираюсь идти.
— Ты должен идти. Сейчас мы находимся в комнате отца-наставника. Мы не можем оставаться здесь. Он не такой уж плохой старикан, но он обязательно донесет на нас, если застанет здесь.
— Ты не то говоришь, Юлий. Твой не так уж плохой старикан умеет хранить тайны.
Резко поднявшись, Юлий оглянулся и оказался лицом к лицу с отцом Сифансом, который бесшумно появился из ниши.
— Отец…
— Я отдыхал. Я был в твинке, когда обрушилась кровля. Что там творилось! К счастью, я особенно не пострадал. Обломок камня лишь немного повредил мне ногу. Могу дать тебе совет: не пытайтесь уйти через северные ворота — стража закрыла их и объявила о чрезвычайном положении, так, на всякий случай, если достопочтенные граждане вздумают совершить какую-нибудь глупость.
— Ты собираешься донести на нас, отец? — От прежних времен, от дней его отрочества, у него сохранился костяной нож, который украсила искусной резьбой его мать, будучи еще в хорошем здравии. Когда он задал этот вопрос Сифансу, его ладонь нащупала под сутаной рукоять ножа.
Сифанс хмыкнул.
— Как и ты, я собираюсь совершить одну глупость. Я посоветую тебе, какой лучше избрать путь, чтобы покинуть нашу страну. Я также советую тебе не брать с собой этого человека. Оставь его здесь, я позабочусь о нем. Все равно он скоро умрет.
— Нет, отец, это человек крепкого закала. Он непременно поправится, если мысль о свободе дойдет до его сознания. Он много пережил. Не так ли, Усилк?
Заключенный пристально посмотрел на них. Его раздувшаяся почерневшая щека закрыла один глаз.
— Но он твой враг, Юлий, и останется им. Берегись его. Оставь его мне.
— То, что он мой враг — это моя вина. Я постараюсь загладить ее, и он простит меня, когда мы будем в безопасности.
Отец Сифанс вымолвил:
— Некоторые не прощают.
Пока они стояли неподвижно друг против друга, Усилк старался подняться на ноги. Наконец, ему это удалось и он встал, тяжело дыша, возле стены.
— Отец, вряд ли я могу об этом просить. Почем знать, может ты являешься одним из Хранителей. Хочешь ли ты вместе с нами уйти во внешний мир?
Глаза священника замигали.
— До моего посвящения в духовный сан я чувствовал, что не могу служить Акхе. Однажды я пытался покинуть Панновал. Но меня поймали, потому что я был растяпой, а не дикарем, как ты.
— Вы никогда не забываете моего происхождения.
— Я всегда завидовал дикарям. И сейчас завидую. Но я потерпел поражение. Меня подвела моя природа. Меня поймали и стали обрабатывать, ну насчет того, как меня обрабатывали, я только скажу, что я тоже человек, но человек, который не может простить. Это было давно. С тех пор я пошел на повышение.
— Пошли с нами.
— Я останусь здесь, мне нужно лечить раненую ногу. У меня ведь на все и всегда есть отговорка, Юлий.
Взяв с полки мелок, Сифанс набросал на стене схему побега…
— Это долгий путь. Вы должны пройти под горою Квинт. В конце концов вы окажетесь не на севере, а на благодатном юге. Если вы останетесь там, вы заживете на славу.
Плюнув на ладонь, он стер со стены знаки и бросил камешек в угол.
Не находя слов, Юлий обнял старого священника и прижал его к себе.
— Мы отправляемся тотчас. Прощай.
С трудом заговорил Усилк.
— Ты должен убить этого человека. Убей его сейчас. Как только мы уйдем, он сейчас же поднимет тревогу.
— Я знаю его и верю ему.
— Это только хитрость.
— Какая к черту хитрость. Не смей так говорить об отце Сифансе. — Эти слова были произнесены с некоторым волнением, потому что Усилк шагнул вперед, а Юлий, протянув руку, преградил ему путь. Усилк ударил его по руке и они некоторое время боролись. Наконец Юлий осторожно оттолкнул Усилка.
— Ну, пошли. Если ты можешь еще бороться, значит можешь и идти.
— Подожди. Я вижу, что мне придется довериться тебе, монах. Докажи, что ты говоришь правду. Освободи моего товарища. Его имя Скоро. Он работал со мной в пруду. Он заключен в камере 65. Кроме того, приведи моего друга из Вакка.