– Ну, пожалуй, пора прощаться, – сказала Дэнни, стараясь не выдать голосом свое сожаление. – Мне было прикольно за тобой следить. И спасибо за цветы. Завтра меня, скорее всего, отзовут.
– Подвезти до дома? – спросил он.
Дэнни покачала головой.
– Мой дом – здесь, – она указала на многоэтажку в пятидесяти метрах. Ей нравилась Саванна, исторический центр города, речные круизы, оживленный городской рынок, нравилось жить вблизи от океана. Но об отъезде она не сожалела. Вместо нее это место выбрала контора, оно находилось настолько близко к причалу, что автомобильная парковка перед яхт-клубом была видна из окна квартиры. Существование однако отравляли тонкие, как папиросная бумага, стены и паршивый вай-фай.
Дэнни протянула руку для прощального рукопожатия и задержала ее на пару секунд.
– Генри… Почему ты подал в отставку?
Он замешкался, не решив вовремя, что соврать.
– В последнее время я начал шарахаться от зеркал. Я решил, что это – намек.
«Это – дань репутации, – подумала Дэнни. – В комплекте с бесстрашием и филигранностью».
– Следи за тылами, – пожелал Генри.
– Ты тоже, – с легкой усмешкой ответила она и повернулась к дому.
– Спокойной ночи, подгоревший пончик, – добавил он.
Девушка рассмеялась с примесью меланхолии. Временами у нее возникало отчетливое понимание, насколько одинока жизнь, которую она выбрала. Работа требовала от нее находиться среди людей, но не с людьми, не принимать в них участия. Пусть даже эти люди – другие агенты, тем более другие агенты; с коллегами положено соблюдать дистанцию, ни к кому не привязываться эмоционально. В случае их гибели, перехода на сторону противника или разоблачения как двойных агентов эмоциональная связь с ними могла сбить с верных мыслей, заставить промедлить или сделать опрометчивый поступок. Так недолго погибнуть самой и погубить других, а то и что похуже.
В свободное от работы время агент не может «перезагрузиться» и начать общаться на гражданский манер. Если ты, как делают обычные люди, стремишься к контактам, любишь компашки, то, когда позвонит куратор, прикажет поехать в Саванну и взять под наблюдение легендарного агента, почему-то решившего завязать с убийствами, ты не сможешь отключить общительность простым нажатием кнопки. Поэтому агенту положено жить особняком, держаться от всех в стороне. Как компьютеру, выключенному из сети в век интернета.
Однако иногда – очень редко, почти никогда – на твоем пути попадается особенный человек, и несмотря на все зароки, ты вступаешь с ним в связь. Ты краешком глаза видишь, каково это иметь отношения с другим человеком, личные отношения – неважно, романтические или не очень. С гражданскими это происходит сплошь и рядом. Они не сознают своего богатства, для них это само собой разумеется. Агентам же требуется избавляться от наваждения, как от похмелья.
И поэтому встречу с Генри нельзя было считать свиданием.
– Эй, Джек, ты когда-либо задумываешься об истории? – спросила Китти с палубы, стоя у поручней.
Джек Уиллис оторвался от коктейлей, которые смешивал в баре, и добродушно улыбнулся. Он всю жизнь преклонялся перед женской красотой, его жена была одной из самых красивых женщин, попавшихся ему на жизненном пути. В последние годы, однако, он сделал открытие: женщина, предпочитающая разговоры с ним походам по магазинам, имела для него особую привлекательность помимо ярких глаз, прелестного личика и убийственных форм, которыми Китти была тоже не обижена.
– Я думаю о ней, когда смотрю на звезды, – продолжала Китти. – Ведь на них смотрели пещерные люди. Клеопатра. Шекспир. На те же самые звезды. Пара веков для звезды ничего не значит. Не знаю почему, но меня это успокаивает.
Джек тоже не мог бы сказать, почему. Ему трудно было вообразить, что такого могло беспокоить красивую женщину, если она, конечно, на попала в аварию или зону боевых действий. Он выглянул из-за бара и принялся нарезать лайм.
– Люди в прошлом смотрели в небо, как я сейчас, – сказала Китти. – И чувствовали, что я сейчас чувствую, – благоговение. Пройдет еще несколько сотен лет, но люди будут чувствовать то же самое. Это как…
Джек подождал окончания фразы. Молчание затянулось. Даже не выглядывая, он понял, что Китти уже не стоит у поручней и не восхищается звездами. Он достал из-за резинки штанов пистолет и, стараясь ступать бесшумно, вышел на палубу. Китти нигде не было. Джек вспомнил, что Генри Броган говорил о сверхъестественной способности красивых женщин исчезать без следа. Они так делают, бросая нас ради какого-нибудь богатенького буратины.