– Виктория, у меня к вам тоже вопрос, – подает голос Вениамин. – Есть ли смысл так серьезно обучать гемодов, которые будут закуплены, например, в клинику для медицинских исследований? Ведь в таком случае они – всего лишь биологические образцы. Зачем же лишние затраты?
– Видите ли, – Вика все так же улыбается, – мы поставляем дорогой и универсальный продукт. К примеру, в медицинских исследованиях, связанных с психологией, набор стандартных навыков и поведенческих реакций обычно важен.
– Тогда еще вопрос! – не унимается Вениамин. – Сейчас в правительстве рассматривают вопрос по урегулированию гастрономического спроса на гемодов. Думаю, вы понимаете, о чем я. В настоящее время рынок подобных услуг нелегален, но у меня есть информация, что, в случае легализации, ООО "Гемод" запустит производство для пищевой промышленности.
– У меня подобной информации нет, – парирует Вика, но журналист отмахивается.
– Ничего. Мне интересно другое. Если, гипотетически, такое произойдет, вы и этих гемодов будете тренировать? Чтобы умели кофе варить, пудинги печь и водить машину, например?
– Почему бы и нет? Все зависит от запросов наших клиентов. Существует запрос на максимальное приближение навыков к человеческим. Не думаю, что в дальнейшем что-то изменится.
– Простите, но разве это не аморально? – встряет долговязый парень-студент. – Получается, человек будет сознательно уничтожать себе подобных! Это ведь нехорошо... неправильно!
– Вы ошибаетесь, юноша, – наставительно произносит дама-психолог. – Человеку будет полезно отделять себя от того, что на него только похоже. Тем более, если вы слышали об исследованиях уважаемой доктора Васильевой, то, чем ближе гемод к человеку, тем качественнее можно отыграть на нем болезненные воспоминания, травмирующие ситуации. Опосредованное насилие, пусть и в несколько извращенной форме, помогает побороть комплексы, которые мешают современной личности...
Ее коллега важно кивает, студент растерянно хлопает глазами, хочет возразить, но лишь беззвучно открывает рот. Вениамин, посмеиваясь, обходит их, щелкает камерой, а Вика предлагает следовать дальше.
Узкий коридор приводит нас к огромному залу, где лучи света эффектно выхватывают из темноты экспонаты анатомического театра. Не отгороженные от зрителя стоят тела в разных позах: без кожи – продемонстрировать систему мышц, в разрезе – показать идентичную человеческой физиологию. Щелчки камер, негромкий голос Вики... После наших с Максом выездов мне от этой анатомии не по себе. Хочется уйти поскорее, но группа явно намерена задержаться.
Я отхожу подальше от остальных и натыкаюсь на стенд, где выставлен участок позвоночника с вживленным передатчиком: блестящая клякса, от которой тянутся вверх и вниз тонкие лучики, вплетаются между костей. Хочется покрутить головой, почесать спину, убедиться, что у тебя такого нет и быть не может. Вспоминается почему-то метро, образец А-46, называвший себя Алеком, и как он трогал спину, словно пытался выцарапать эту штуку. И я тру украдкой под воротником, разминаю шею, прекрасно понимая, что это все – моя мнительность. И что подвижности гемодов передатчики не мешают.
А затем мы выходим в столовую. Вот так сразу, после анатомии... Только здесь питаются не сотрудники: за длинными серыми столами сидят в серых комбинезонах с нашивками "собственность ООО "Гемод" универсальные помощники и едят из мисок привычную серую баланду, такую же, как дают Рику в министерской столовой. Зная теперь, из чего ее делают, я вряд ли смогу обедать с ним рядом.
На одном из столов табличка: "для посетителей".
– Думаю, вы успели проголодаться. Присаживайтесь, пожалуйста, – приглашает экскурсовод. – Для вас у нас есть чай, кофе и выпечка. Обыкновенная человеческая пища, приготовленная гемодами. Но если вам будет интересно попробовать спецменю – никаких проблем, просто дайте мне знать. Только предупреждаю, – подмигивает лукаво, – оно совсем безвкусное.
Спутник дамы в мехах просит принести ему порцию. Остальные набрасываются на кексы и пироги. Мне кусок в горло не лезет. Присев с краю, я беру чай и, отвернувшись от стола, наблюдаю за гемодами. Теми, которые разносят пищу, убирают, вытирают, и теми, которые едят. Они совершенно не обращают внимания ни на группу экскурсантов, ни друг на друга. Смотрят перед собой неподвижно, легонько постукивая ложками по тарелкам, поглощают свое спецменю. Им, наверное, все равно, из чего оно сделано, а мне душно, и оконные рамы двоятся перед глазами.