Тем временем посетителям разрешают "пообщаться" с образцами. Девушки отлавливают одного для фото. Дамы из ассоциации психологов пытаются разговорить другого. Фифа с надутыми губами сперва кривится, когда ее спутнику приносят тарелку серой субстанцией, потом долго его фоткает с разных ракурсов, и сама для фото делает вид, что ест. Журналисты просят принести им тоже "спецменю". Решают, кто будет пробовать – для фото надо! В итоге Вениамин Июльский вызывается сам. Я слышу, как он инструктирует товарища:
– Только снимай быстро, пока меня не стошнило! Сейчас на раз-два-три!
Довольный визг журналисток, щелчки камер, фотовспышки.
– Круто! Во материал будет! – радуется кто-то.
Я выбегаю в холл. Прислонившись к стене, жду, пока пройдет головокружение. Слышу – хлопает дверь. Парень-студент, который спорил с дамами-психологами, сгибается над мусорным баком. Потом долго запивает водой из кулера. Замечает меня, теперь ему неудобно.
– Простите, – говорит.
– Да ладно. Нормальная реакция.
– Но это... остальные же в порядке.
Двери открываются, выплывает в коридор толпа в серых комбинезонах. Множество Риков. Или Ксо. Сиделок, медбратьев, строителей, гувернеров. Универсальных помощников, живых игрушек. Понимаю уже, что А-46 среди них нет, но все всматриваюсь в безразличные лица с фальшивым интересом в глазах. И с каждой минутой убеждаюсь, что они похожи на нас гораздо сильнее, чем мы думаем. Или это мы становимся, сами того не желая, все более похожими на них. Не-людей. Гемодов.
За гемодами шумно выходят экскурсанты. Лица у всех встревоженные, недовольные.
– Так нельзя! Вы не имеете права! – возмущается дама в жилетке. – Мы приехали сюда, мы заплатили деньги... А демонстрационный зал? Я вообще только ради него приехала!
– Мы обязательно проведем экскурсию в другой удобный для вас день и постараемся всячески искупить доставленные неудобства, – Вика очаровательно улыбается. Заметив нас двоих, подзывает жестом. – Прошу прощения, но, боюсь, на сегодня наша экскурсия окончена. Это связано с протестами, активисты собираются пикетировать у проходной. Мы бы не хотели, чтобы они причинили неудобства нашим гостям, поэтому вам лучше уехать сейчас, пока собрание малочисленно.
Странно, что Костя не предупредил о беспорядках. И Макс – он-то знал, где я! Но коммуникатор молчит, и я не сразу вспоминаю, что здесь, на территории предприятия, попросту нет связи.
– Нам не показали самое интересное! – сокрушается студент. – А как же производство, сборка?
Снова проходим через первый зал, где неподвижные гемоды в ячейках все так же ждут пересменки. Коридор, турникет, бейдж вахтеру. За большими окнами пасмурно. Яркой зеленью – разлапистые листья пальм в холле, угадывается среди них замершая фигура гемода с лейкой. Оглядываюсь: мне все кажется, что вот-вот подойдет Анна Юрьевна, но ее не видно.
Вахтер открывает дверцу, за которой – с десяток гемодов одинаково смотрят перед собой. Наверное, все время так и просидели: молча, неподвижно пялясь в темноту. Рик-2, узнаваемый благодаря комбинезону, сразу поднимается навстречу.
– Что вы толкаетесь! Ну что вы толкаетесь! – негодует дама в мехах, бесцеремонно расталкивая всех – и людей, и гемодов. – Пропустите! Моего пропустите! Фил, ко мне! Быстро! Быстро, я сказала! Пропустите же!
Очередь машин у шлагбаума. Люди с самодельными плакатами нехотя расходятся по обочинам. Их немного пока – пара десятков. Тычут лозунгами в окна, орут что-то все разом. Я выезжаю последней. Протестующие видят Рика за рулем и стучат в стекло, в дверцу.
– Кукла! Мертвая кукла! – парень с реденькой бородкой тычет в стекло плакат: "Хозяева гемодов – некрофилы".
– Урод! Нелюдь! – орет другой.
Не понимаю: если они не считают Рика человеком, какой смысл в оскорблениях? Связи все еще нет. На виртуальном экране коммуникатора: "Подождите, соединение восстанавливается".
– Просто езжай вперед, – говорю.
– Как скажете, – соглашается Рик. Хорошо, что гемодам не бывает страшно.
Лишь немного за полдень, а кажется, что вечер. Низкое небо над трассой бесцветно, унылыми кажутся под ним убранные поля и пригород. Когда въезжаем в город – небо поднимается, прорываются стрелами лучи, золотят края туч. Изредка срываются одинокие капли, оставляют след на лобовом стекле авто. Я смотрю на знакомые улицы, тру зудящее запястье и не сразу понимаю, что это у меня коммуникатор на бесшумке щекочется.