– Ломаю? – она удивленно изгибает брови.
– Да. Вы дали ему сознание человека, а теперь ломаете, чтобы превратить в бездушную игрушку. Такую, как остальные гемоды. Или хуже.
– Вы ошибаетесь, Марта. Я просто провожу эксперимент, – Анна Юрьевна достает из кармана пачку сигарет, открывает ее, с сожалением постукивает пальцем по белым кружочкам фильтров – здесь курить нельзя, а отлучаться в поисках капсулы для курильщиков ей не хочется. – Этот образец – такая же бездушная игрушка, как и остальные. Только с другим набором функций. Очень дорогая игрушка, и до сих пор она моих ожиданий не оправдала.
– У него личность вашего покойного брата. А люди созданы не для того, чтобы оправдывать чьи-то ожидания.
– Может быть, – пожимает плечами Аверина и кивает в сторону палаты, – вот только он создан именно для этого.
Дородная Лизочка выходит, не найдя нужным закрыть за собой дверь, и я возвращаюсь в палату. Гемод под небрежно наброшенной простыней смотрит в окно, за которым клубится туманная дымка. Позволив ему снова прятать от меня взгляд, я присаживаюсь на кресло по другую сторону от постели. Мне хорошо видно, как под простыней пальцы гемода с силой сжимают край металлической койки.
– Алексей Аверин. Двадцать восемь лет. Улица Войсковская двадцать один. Жена Элина, сын Сергей. – Кресло на колесиках, мне не надо вставать, чтобы пододвинуть его ближе к постели. – Чем они тебя запугали? Как заставили притворяться?
– Они обещали, что я смогу увидеться с женой и сыном, – голос звучит ровно, монотонно, словно затянувшийся дождь стучит по карнизу. – Обещали дать мне другую внешность и отпустить. Потом, когда закончится эксперимент.
– Ты им веришь?
– Нет, – спокойно отвечает гемод. Пытается лечь поудобней, развернуть плечи, но ремни мешают. – Я знаю, все это время вы пытались мне помочь. Спасибо.
Значит, все-таки он. А-46. Когда-то я подвела его, но теперь, может быть, смогу помочь. По крайней мере, очень постараюсь. Ком подкатывает к горлу, но я лишь перевожу дыхание и улыбаюсь.
– Рада, что ты жив. Если я могу что-то для тебя сделать...
Мряка за окном сгущается, словно не к полудню дело идет, а к вечеру. Ветер сыплет в стекла каплями дождя, уже настоящего. А может, просто вода от кондиционера этажом выше.
– Попросите Элину прийти, пожалуйста. Я бы очень хотел увидеть ее и Сережку. Вдруг у вас получится?
* * *
Здесь тоже есть холл с пальмами, и кофе в автомате вкуснее, чем в министерстве. Уютное местечко с креслами и диванчиком. И видом на коридор, где под кабинетами ждут своей очереди на техобслуживание гемоды. Нагие бледные фигуры почти сливаются со светлыми стенами и от этого кажутся прозрачными, словно привидения. Одинаковые позы, одинаковые лица...
Одного в обгорелых лохмотьях провозят мимо на каталке.
– Евгений Дмитриевич, этого куда? – спрашивает молодой санитар врача, который недавно осматривал Рика.
Тот глядит оценивающе, безразлично бросает:
– В утиль, куда ж еще, – и подходит к гемоду со свежими швами на лице, который покорно идет через холл в сопровождении двух мужчин в халатах. – Это что за халтура? Кто делал?
Вертит голову универсального помощника из стороны в строну, тычет в швы, распекая коллег.
– Вы же сами видите! Тут легче голову новую пришить, чем исправить!
А потом врачи прячутся в прозрачной капсуле для курильщиков, которая тут же, за пальмами, а гемод со швами стоит рядом и ждет. Я наблюдаю за ним исподтишка. Он ничем не отличается от Рика. И, вполне вероятно, Рик тоже мог бы вот так ходить послушно по коридорам за белыми халатами, если б Аверина не боялась, что экспериментальный образец А-46 наложит на себя руки, как все предыдущие.
Между собой врачи называют это место "ремонтный цех", оно есть в программе экскурсий.
Открыв виртуальный экран, я устраиваюсь в кресле, лицом к окну, чтобы не видеть ни врачей, ни этих не то пациентов, не то подопытных. Собирать новости о незавершенной экскурсии по крупицам не приходится: за меня это сделали другие, в том числе – пиар-отдел "Гемода". А экскурсанты в комментариях засветились, оставляя отзывы и снимки. Фотки фифы в меховой жилетке: на фоне гемодов, в обнимку с гемодами, даже с образцами анатомического театра. Солидные дамы-психологи солидно позируют в одинаковых позах – и тоже на фоне. Самая популярная – фотка Вениамина, поедающего спецменю. Лайки, обсуждения... Гляжу на его довольное лицо с перепачканными, словно в манной, каше губами. Неужели никто не понял?