Аверина переоформила Рика на меня. Теперь он не муниципальная собственность, а моя частная. Сказала, так безопасней, но попросила не афишировать. Надеюсь, Макс не сильно обидится, когда узнает.
– Полицией задержаны несколько зачинщиков беспорядков в центре города, – монотонно вещает радио. – Сотрудники правоохранительных служб отказываются давать комментарии до окончания следствия. А пока наши корреспонденты поинтересовались мнением господина Савина, который вплотную занимается социализацией универсальных помощников.
– Противники использования гемодов, – говорит Савин, – ясно дали нам понять, что цивилизованные методы решения спорных вопросов им чужды. Чего и стоило ожидать от людей, которые столь яростно и принципиально не приемлют обычные проявления прогресса...
Окна на первом этаже нашей высотки уже поменяли, и ничто больше не напоминает о недавних беспорядках. Зато на восьмом этаже, в холле с пальмами, уже ждут. После всех событий очередь посетителей такая, что пришлось расписать на два дня.
В ответ на пожелание доброго утра люди недовольно бубнят.
– У нас же прием с десяти, – ворчит Макс уже в кабинете, снимая куртку. – Чего это они в такую рань?
– Давай раньше начнем. Все равно минут через пять уже будут стучаться, заглядывать. И за кофе мимо них не сходишь – съедят.
– Да, Рика не хватает, – вздыхает Максим. – Ну, давай раньше.
Несколько минут, чтобы включить лэптоп, принять солидный вид и настроиться на работу. И начинается:
– Мой универсальный помощник был полностью уничтожен этими протестующими! Я требую компенсацию от правительства!
– В службе поддержки сказали, что у гемодов негарантийные повреждения! Почему негарантийные? Я указывал цель "услуги эскорта" при покупке. Я исправно плачу налоги. Почему меня не хотят обслуживать по гарантии?
– А где вы были, когда это все происходило?! Вы ездили на экскурсию со всеми этими бездельниками-журналистами! И прохлаждались там, пока здесь творился беспредел!
– Понимаете, мой гемод гулял с собакой, когда эти фанатики набросились на него. И с тех пор я не могу найти Фауста! Полиция отмахивается, никто не хочет заниматься... А ведь это не вещь, это – живое существо!.. В смысле – о ком я? О Фаусте, конечно же. Нет, ну что вы, это не гемод. Это терьер, мой терьер! Гемод не подлежит восстановлению, забрали в утилизацию, но у нас была страховка, так что не страшно. А вот Фауст...
Есть и другие посетители, неожиданные.
– Мы пересмотрели наше отношение к универсальным помощникам и хотим вернуть своего. – Муж и жена переглядываются, улыбаются друг другу. – Все-таки его присутствие в доме сковывает. Хоть и говорят, что они неживые, но они ведь понимают чуть больше, чем манекены...
– Взаимодействие с гемодами угнетающе влияет на психику человека, – важно сообщает мужчина с бородой, он в два раза шире Макса и оттого не помещается в кресле. – Мы, владельцы гемодов, хотим получить возмещение морального ущерба, причиненного нам ООО "Гемод", а также правительственными органами, которые ненадлежащим образом выполняют роль защиты граждан и идут на поводу у дельцов! Нет-нет, возвращать универсальных помощников мы не намерены. Необходимо время на адаптацию, чтобы научиться жить без них...
– Это исчадия ада, ходячие мертвецы! – женщина в скромном пальто, с волосами, стянутыми в куцый хвостик так туго, что, кажется, даже брови подтягиваются наверх, нервно теребит в пальцах застежку сумочки. – Им невозможно находиться рядом с человеком! Это немыслимо! Это противно человеческой природе!
К счастью, именно во время ее тирады приходит сообщение, и я, оставив посетительницу на Макса, спускаюсь в вестибюль и выхожу на улицу.
Перед главным входом в Министерство стоит синий фургон с эмблемой корпорации "Гемод". Рабочий открывает дверцы, из фургона выходит Рик. Или Алек. Или А-46. В облике гемода ничто не напоминает о происшедшем. Свежий серый комбинезон с такой же нашивкой: "муниципальная собственность". Гладко зачесанные волосы, бесстрастное лицо. Легкая заинтересованность во взгляде. Смотрю на него – и отворачиваюсь. Мне кажется, его опять заменили.