— Два пикапа. Большие. И трак с полуприцепом, что везли, не знаю.
— Цистерна?
— Нет, обычный полуприцеп… Все интереснее и интереснее…
— Сваливаем!
Природа тут интересная — почва уже не болотистая, несмотря на то, что до залива — миль тридцать не больше. Лесополосы, скорее всего, искусственно высаженные, прерываемые промзонами и заправками. И так — до самого порта, раскинувшегося на берегу извилистой реки…
Следующую точку, где можно было скрыть автомобиль, мы нашли как по заказу — примерно через милю. Большая заправка, предназначенная не для легковых машин, а для траков. Несколько траков, с десяток застыли на стоянке — интересно, почему их не разграбили? Там же — гостиница для дальнобойщиков и ремонтная мастерская. Отойдешь метров на десять от гостиницы — и уже лес… Ждем. Заправка как заправка, что-то мне не нравилось, сам не пойму что.
— Видишь что?
— Нет…
Но что-то здесь было… За время, пока я служил в Ираке у меня выработалась привычка чувствовать неприятности — не видеть, а именно чувствовать, что здесь что-то не то… Катастрофа эту способность развила еще больше. И сейчас я чувствовал — что то не то… Как то … слишком спокойно, что ли…
— Тебе не кажется, что здесь засада? Питер огляделся…
— Да нет, тихо все… Паранойя безжалостно косила наши ряды…
— Тогда сигналь по рации, пусть двигают сюда…
Сам не знаю почему — закинул автомат за спину, достал снайперскую винтовку, разложил приклад, приложился. Прицел непривычный — вместо перекрестья и привычных делений mil-dot — галочки и дальномерная шкала. Но если есть привычка — штука удобная и неубиваемая…
Второй этаж. Окно за окном — ничего. Сплошная чернота, окна почему то распахнуты, но не выбиты. Вообще непонятно — что здесь было после катастрофы — был здесь бой или нет. Время тянется, как резиновое…
— Контакт с тыла!
И тут — как прорвало. Иначе и не скажешь — прорвало. Сразу несколько тварей выскочили из гостиницы, из дверей, из окон…
— Держи тыл!!!
Времени хвататься за автомат не было — твари бежали через асфальтированную стоянку прямо на нас, выкладываясь, как бегун на олимпийской стометровке. На площадке их было уже семь, а из дома лезли новые…
Начал стрелять навскидку, без прицеливания, на такой дистанции оптика только вредит. Выстрел — непривычная, словно растянутая во времени отдача толкнула в плечо — бежавший первым одержимый споткнулся и упал под ноги остальным, двое тоже покатились по земле, споткнувшись о тело. Еще выстрел — падает еще один одержимый, его голова мгновенно превращается в месиво… Остальные бегут, не обращая внимание на выстрелы, до них уже метров пятнадцать, не больше… Не успеваю…
Выпустил из рук винтовку, правая рука идет вниз, ложится на рукоятку пистолета. Одержимые уже так близко, что можно видеть их лица — белые, пустые, искаженные ненавистью. Рука отработанным движением поднимается на уровень плеча, большой палец скидывает предохранитель пистолета…
Промахнуться на такой дистанции невозможно — четыре выстрела один за другим, в максимально быстром темпе — и бросаюсь в сторону с перекатом. Двое одержимых еще живы — женщина, молодая, похожая на придорожную жрицу любви, и мужчина — видимо раньше был водителем трака. Сейчас же это одержимые, чья единственная цель — добежать, вцепиться, рвать зубами, убивать!
Как я и предполагал — сила инерции проносит одержимых мимо меня, один пытается меня схватить левой рукой — но я уворачиваюсь. Женщина падает, обо что-то споткнувшись, мужчина остается на ногах, получает пулю сорок пятого калибра в затылок и рушится на землю… Женщина воет, пытается подняться — но я успеваю вскочить на ноги первым, высаживаю по ней весь оставшийся магазин — три пули…
Знакомый рев двигателя трака и грохот пулемета — бронированный Интер вваливается на стоянку, пули косят одержимых и летят в нашу сторону. Падаю на землю, матерясь последними словами. Вот так вот под дружеский огонь и попадают…
Перекатываюсь за дерево — укрытие конечно хреновое, но хоть какое-то. Пулемет по-прежнему лупит в нашу сторону, ветки и какая-то древесная труха летят сверху, пули выбивают земляные фонтанчики, раскалывают тонкие стволы деревьев, выбивают щепки от толстых… Полная ж…
Поворачиваюсь на бок, судорожно меняю магазин в пистолете, стараясь не высовывать руки, вжимаясь в землю и вообще стараясь стать как можно меньше и незаметнее. С первого раза не получается, проклятый магазин не желает лезть в горловину, голову не поднять… Наконец удается, снимаю пистолет с затворной задержки, высаживаю весь магазин в воздух. Только бы дошло, а то подумают, что здесь бандиты и гранату кинут…
Дошло — пулемет внезапно перестает работать — то ли лента кончилась, то ли въехали в ситуацию…
— Не стрелять! Не стрелять, свои!
Не дожидаясь ответа, поднимаюсь, оглядываю поле брани. Несколько одержимых лежат на асфальтированной площадке, перерезанные пулеметным огнем — бежали к нам и не успели среагировать на новую угрозу. Еще парочка — у входа в гостиницу, стена в этом месте забрызгана багровым и исклевана пулями. Броневик стоит прямо посредине стоянки…
— Пит! Ты цел?
Питер поднимается с земли — оказывается, у него позиция была намного лучше, чем у меня. В нескольких метрах лежало упавшее дерево, за него он и увалился, как только началось все это. Перед самым деревом лежит одержимый, дергается — но встать не может, видимо позвоночник перебило. Питер прицеливается в него….
— Не стреляй!
А то сейчас с психа засадят из пулемета на звук выстрела — поминай, как звали …
— Не стрелять, свои! Не стрелять! Свои, б…!
Нервы на взводе, хотя прекрасно понимаю, что иначе было нельзя — все одержимые бежали в нашу сторону, и если бы их не срезали из пулемета — твари добрались бы до нас. А ведь тот же Питер, да и все остальные — не провакцинированы и сами могут стать одержимыми…
— Вы какого хрена не отсигналили?
— А вы какого хрена палите куда попало!? Ладно, проехали…
Меняю магазин в пистолете, в снайперской винтовке — пустые прячу в свободные карманы разгрузки — дозаряжу потом, сейчас руки трясутся. Вроде бы уже и попадал под обстрелы и не раз. В Ираке, когда армия Махди устроила «наступление» — по нашей базе целый день минометы лупили, а это похуже, чем пулемет. И все равно — привыкнуть к этому невозможно…
— Зачистить территорию, проверить, что в грузовиках!
Делимся на четыре группы по два человека. Начинаем шмонать грузовики. Тоже опасное дело — в полуприцепе или в кабине может быть одержимый, запросто. Если он обратился, скажем, в кабине, во сне — то так и останется в кабине, воспользоваться дверной ручкой у него ума не хватит…
В первом грузовике ничего интересного, тюки какой-то строительной ваты. Во втором и вовсе — хотите верьте, хотите нет — раковины. Обычные керамические раковины в коробках…
— Третий — все сюда! Выскакиваем — что могло случиться?
Обычный грузовик, стоящий в углу стоянки — красный Кенворт 900, к нему подцеплен полуприцеп со стоящим на нем огромным морским сорокафутовым контейнером. Контейнер вскрыт…
— Гляньте-ка…
Мельком посмотрел на контейнер — похоже, из Италии. Что там такое может быть…
Контейнер полностью забит пластиковыми кейсами, которые для верности обернуты в специальную пленку, с наполненными воздухом пузырьками — обычно так запаковывают компьютеры. Достал один — и глазам своим не поверил. Такого просто не бывает — на черном пластиковом кейсе была отпечатана скромная такая надпись. Benelli…
Если честно я — офигел. Нет, вот просто стоит так на стоянке скромненько, в уголочке грузовик, на прицепе сорокафутовый морской контейнер опечатанный. А в нем — оружия — море. Это импортируют его так — по морю. Я не большой знаток федерального законодательства по вопросам транспортировки оружия, хоть и лицензия у меня третьего класса, но все-таки — по-моему, это незаконно. Да и неправильно морем тащить, вода попадет… Хотя вряд ли, вон как упаковали, да смазка консервационная…