В последнее время, воюя в Ираке, в Афганистане, в других задницах по всей территории Ближнего Востока мы совсем забыли о том, что творится рядом, у нас под боком. А под боком у нас была заноза в заднице, которая не давала нам покоя несколько десятков лет. Треклятая Куба.
По сути, единственная страна в Латинской Америке, у которой нормальная армия и которая реально, без дураков умеет воевать. Единственная страна, которая десятилетиями выживала в жестоком противостоянии с нами, которая не рухнула даже после того, как рухнул ее спонсор — Советский союз.
Воевать их учили русские, а это — учителя еще те. И госбезопасность им тоже ставили русские — в этом она ничем не отличается от приснопамятного КГБ, которым детей пугают. Воевать они учились в Африке — в семидесятых-восьмидесятых годах не было такого конфликта в Африке, наверное, где бы не вмешались в свалку кубинцы. Поэтому и оружия, и боевого опыта и людских ресурсов у них хватает.
Убили бы этого ублюдка, что вирус выпустил. Все больше и больше я приходил к выводу, что все что произошло — произошло только потому, что кто-то элементарно обосрался. Сделал сдачу в штаны. Такое происходит часто — но на этот раз в руках у ублюдка с перепачканными штанами оказалось нечто такое, что может уничтожить все человечество. И он не нашел другого выхода, как выпустить вирус на свободу…
Глобализация, говорите? Есть такое дело. Поэтому вирус и распространился так быстро и страшно. Ведь весь мир сейчас — одна большая деревня, а если одновременно выпустить эту заразу в сотнях мест. Вот только небольшая ошибка вкралась в планы новоявленного гребаного Наполеона. Есть такие страны как Куба, КНДР — которые на глобализацию … большой и толстый положили. Вот они сейчас и на коне.
Единственный путь доставить туда заразу — организовать срочную гуманитарную помощь лекарствами. Так ведь и не факт, что примут. Если заболели люди — выявят и перестреляют, в тоталитарной стране, где полиция и армия обучены по людям стрелять, где каждый следит за каждым, и где для смертного приговора подчас не нужно даже решения суда — все это быстро делается.
А потом — потом они пойдут на нас. У них сохранилась армия, сохранились спецслужбы, сохранились люди — вполне возможно, что на Кубе сейчас больше народа — нормального, живого и вменяемого, а не того, который на людей бросается — чем у нас, в США. Организовать переправу — от Кубы до Майами девяносто миль — проблем и вовсе не составляет. Высадятся, зачистят сначала вместе с бандитами — штат от одержимых. Потом и самих бандитов зачистят. Выставят границу, завезут народ — и будут жить-поживать, на всем готовеньком, что нами, американцами создано. Как будто так и было все с незапамятных времен… Полная задница… Черт!
За своими мыслями, едва не пропустил одержимого. Пикап повернул к складу, ворота — сделанные из сетки-рабицы на стальном каркасе — были снесены с петель и лежали на проезде. Машину едва заметно тряхнуло, когда она наехала на них — и тут я заметил движение. Справа, у самого здания….
Со снайперской винтовкой против одержимого на такой дистанции не справиться, с пистолетом — тоже не всегда. Когда садился в кузов, я машинально проверил лежащую там Протекту — барабан был полон патронами — их было двенадцать — и ружье было работоспособным. Поэтому, когда одержимый бросился на нас — я поднял ружье одной рукой, как револьвер и саданул в уже приготовившегося к прыжку одержимого почти в упор…
Отдача долбанула так, что онемела рука. Ружье двенадцатого калибра — это тебе не револьвер, чтобы с одной руки «по ковбойски» стрелять. Промахнуться на таком расстоянии было невозможно — заряд картечи раскрошил голову уже приготовившегося к стрельбе одержимого, брызнуло во все стороны, в том числе и в меня. Рукоятка ружья, заляпанная кровью, противно липла к руке, по щеке медленно ползла горячая капля какой-то гадости. Обезглавленное — а иначе и не скажешь — тело одержимого рухнуло у самых колес…
Ли крутанул налево и почти сразу же нажал на тормоз, ювелирно остановив машину у транспортных ворот. Выскочил из кабины, держа наготове автомат — на выстрелы могли сбежаться и другие одержимые. Где стреляют — там и обед, это уже инстинкт выработавшийся…
Я вытер рукавом лицо, наскоро обтер руку о штаны. Мельком посмотрел на рукав — бурый мазок, кровь подстреленного одержимого таки долетела до меня. Зараза…
— Слушай! — я остановил Ли, когда тот уже собирался открывать дверь — на кой черт мы в помещение лезем…
— А как? Я указал на пожарную лестницу, приваренную снаружи к зданию.
— Вон по ней — и потом на крышу. Нормально?
— Нормально…
— Винтовку возьми тогда…
Может пригодиться — там трехкратный прицел как-никак. И помощнее, чем МР-5, пусть и надежность никакая. Не понадобится — там, на крыше и бросим — нам такое добро времен Вьетнама и даром не надо…
Ли навьючил на себя М16, я взял в руки Протекту. Одиннадцать патронов в барабане осталось, больше нету, а так — приличная штука. Мало ли что на крыше будет — пригодится. Потом отдам кому-нибудь — сейчас у любого уважающего себя бойца кроме автоматической винтовки должно быть ружье или обрез — для боя в городе, стрельбы по одержимым полезное дополнение…
Лестница противно раскачивалась и скрипела — даже тот факт, что падать в случае чего максимум восемь метров не успокаивал. Первым полез Ли — я его страховал у лестницы, держа ружье наготове. Но ему то еще что — он раза в полтора, а то и два легче меня. А вот когда полез я — вот тут я и в самом деле подумал, что лестница, вся проржавевшая кстати, сейчас оторвется и я упаду вместе с ней. Но — не оторвалась, залез кое-как…
Крыша — собственно как крыша, благо что плоская. Глянул на часы — времени в обрез, до оговоренного срока еще шесть минут. Осторожно снял винтовку со спины, подполз к самому краю крыши. Обычно, если нет мешочка с песком[45] люди пользуются сошками — но я с сошками работать не люблю — кучность не та. Поэтому отстегнул «дей-пак»,[46] положил перед собой и на него уже умостил винтовку. Поставил прицел на среднее увеличение, глянул…
Вот это номера… Теперь понятно, почему нашим не удалось пробиться через мост…
Сам мост был исклеван пулями, да так что в одном месте вниз упал здоровый кусок бетона. Неподалеку, у края моста догорал Хаммер — наш. На него даже смотреть было страшно — настоящее решето, это не только гранатомет поработал — такое я видел только на стрельбищах. Там выставляют кузова старых машин в качестве мишени — так вот, Хаммер выглядел не лучше.
Оборону держали бандиты — но не только. По крайней мере, бандиты не смогли бы погасить горящую емкость с нефтью — а тут кто-то смог. Хорошо, что емкости стояли окруженные противопожарными щитами, иначе тут полыхало бы так, что столб дыма в Техасе был бы виден, не меньше…
Сам терминал занимал площадь в два-три квадратных километра. Окрашенные в белый цвет с фирменной символикой Unocal огромные емкости с нефтепродуктами — больше двадцати. Хитросплетение труб, идущих к каждой из них. Стальные нитки железнодорожных путей — тут дорога ветвилась на множество ниток так, чтобы можно было заливать нефтепродукты в цистерны сразу нескольких составов. Причал — получать нефтепродукты и отгружать их, можно было и морем, баржами. Трава, которую раньше регулярно косили и которая за почти месяц, прошедший с начала катастрофы, успела подрасти так, что вполне могла скрыть лежащего человека.
Бронепоезд! Эти ублюдки успели сделать бронепоезд! И бронепоезд то так себе — небольшой, носатый маневровый тепловоз ярко-зеленого цвета и платформа, на которую было поставлено сразу несколько автомобильных кузовов — для защиты — но все равно это был бронепоезд. А рельсовых путей было здесь много, они змеились стальными лентами в траве, сходились и расходились — так что этот импровизированный бронепоезд был существенным подспорьем в обороне…
45
Опытные стрелки не используют модные сошки, они подкладывают под цевье мешочек с песком, что благоприятно влияет на кучность — прим. автора