Надо было подпустить поближе — чтобы машины набрали достаточную скорость… Пошел!
Головная машина была уже метрах в десяти от меня, когда я, вскочив с обочины, нажал на спусковой крючок пулемета, целясь чуть повыше фар, в едва освещенный пассажирский салон с почти неразличимыми силуэтами внутри. Пулемет, тяжелый и прикладистый для такого патрона, изрыгнул поток пуль, который словно водой из шланга прошелся по металлу, по стеклу, по живой плоти тех кто сидел в машине. Какую-то долю секунды машина продолжала ровно идти по дороге, потом мотор на мгновение запнулся, кашлянул — и тяжелый фургон начало разворачивать в мою сторону, ослепляя меня фарами… Черт…
Вместо того, чтобы бежать назад, я рванулся вперед и влево, стараясь разминуться с расстрелянной машиной и держа наготове оружие. Если водитель не погиб, если он сейчас крутанет руль — тогда хана, раздавит как клопа. Удалось разминуться буквально на считанные сантиметры — стальной борт фургона пронесся мимо меня в шаге, даже испугаться не успел…
Водитель второй машины мгновенно поняв, что произошло, повернул руль влево, вместо тормоза нажал на газ, стараясь разминуться с потерявшим управлением фургоном, выйти из зоны обстрела прикрываясь потерявшей управление первой машиной — и невольно подставил мне бок. Столкновения он все-таки не избежал — джип, с характерным глухим хлопком-ударом металла об металл, боднул правым передним крылом уже идущий юзом первым в колоне фургон, его повело еще левее — а я в этот момент успел выпустить пару десятков пуль по салону. Треск стекол известил, что, по крайней мере, по салону я попал…
Фургон, неуправляемый и получивший сильный удар в левое заднее крыло, когда его подвеска слева и так была разгружена, встал на два колеса и окончательно потерял управляемость…
Водитель третьей машины нажал на тормоз, АБС не дала сойти с траектории — я, стреляя навскидку, погасил огнем обе фары, одну за другой, остаток патронов в магазине высадил по салону, надеясь зацепить хоть кого то — и нырнул в темноту. Большего сделать было просто невозможно, а оставаться на освещенном фарами месте — гарантированно получить пулю, достаточно того, что один из преследователей останется жив. Скатился в канаву, упал, но снова вскочил и рванул вперед, забирая левее и стараясь держаться почти параллельно дороге. Совсем рядом фургон с грохотом обратно приземлился на четыре колеса, а через секунду раздался еще один удар, гораздо более сильный — искалеченный фургон с грохотом рухнул в канаву…
За спиной загремел АК — его размеренный, глухой стук не спутаешь ни с чем — ни с истерической скороговоркой М16, ни с грохотом ФАЛа. Я снова упал за землю, перекатился…
Интересно, сколько их осталось? Те, кто в передней машине, в фургоне из строя выведены — либо убиты, либо ранены. Во второй машине — наверняка хоть один убитый и пара раненых. В третьей — могли оказаться уцелевшие, кто-то же открыл огонь, пусть и неприцельно. Пока преимущество вновь у меня — они освещены, а я — в темноте. Но стоит мне выстрелить хоть раз — преимущество пропадет, по вспышке и по звуку они определят мою позицию. А дальше — если среди их будет хоть один опытный человек — окружат и перекрестным огнем уничтожат. Или один отвлечет внимание, вызовет огонь на себя, а второй сделает точный, прицельный выстрел…
АК заткнулся, раскатисто бухнул дробовик, дробь просвистела в опасной близости, хлестнула об землю… Суки…
Еще раз перекатился, занял позицию для стрельбы лежа. В канаве темнел прямоугольный силуэт свалившегося туда фургона, около него — ни малейшего, насколько можно было видеть в неверном свете фар, движения. Эти из строя вышли. Чуть дальше, почти боком стоял внедорожник — большой, массивный, его фары светили в сторону реки, но рассеянного их света хватало, чтобы что-то увидеть. Третий внедорожник стоял чуть дальше — его фары не светили, разбитые моей очередью — только тускло горели подфарники. Даже сюда с дороги доносился чуть заметный, острый, неприятный запах бензина…
На ощупь, стараясь не нашуметь и не выдать себя резкими движениями, достал из снаряжения полный магазин к пулемету, отсоединил пустой, заправил полный до щелчка. Пустой убрал на то место, где был полный — такие магазины сейчас не найти и бросать, когда можно сохранить — огромная глупость. Последний магазин — но сто патронов, это само по себе немало… И тут у второго джипа погасли фары…
Интересно — есть ли у них еще люди и транспорт на стоянке, могут ли они быстро отправить подкрепление? И пойдет ли это подкрепление, рискуя получить пулю? Ведь главарь, того кого они признавали главарем, мертв. Да, конечно, кто-то взял командование на себя — но у него недостаточно авторитета, чтобы отправлять людей под пули, он просто не заработал этот авторитет. Потом может и заработает, в сейчас его просто пошлют на четыре буквы, вот и все.[49] Если хоть одна машина из трех на ходу, если не поврежден мотор — то моя задача добраться до буксира и отвалить восвояси упрощается кардинально. Рисковать или не рисковать? Принимать бой или отходить?
49
В США большинство нецензурщины состоит из четырех букв, есть даже выражение такое Four-letter words — прим. автора