— Напоминаю еще раз. Работаете группой и только группой. Район предельно опасный. Группы по четыре человека. Группа — это одно целое и действует она тоже совместно. Трое прикрывают, смотрят по всем сторонам света, у каждого сектор прикрытия и обстрела сто двадцать градусов. Удаление групп — на визуальный контакт. Имейте в виду, здесь может быть все что угодно. Мины, снайперы, неразорвавшиеся боеприпасы. Обо всех находках докладывать. Четвертый — тот кого прикрывают остальные трое — наблюдатель. Он смотрит и слушает — вот его обязанности. Особое внимание — на деревья, там должны быть снайперские гнезда. Обнаружите — предельная осторожность, возможно снайпер еще жив. В огонь не суйтесь! Тушить нечем и некому, спасать вас тоже никто не будет. Ясно?
Вдалеке раздалось несколько раскатов, похожих на громовые — авиация работала по городу, принялись всерьез. Не только пулеметы — но и ракеты с бомбами. На Бородавочник можно подвесить самые обыкновенные, примитивные, без самонаведения бомбы — и он будет работать.
Пахло гарью — не все еще прогорело, мы тушили только то что ближе к ангарам, воспользовавшись для этого аэропортовской пожарной техникой. По правилам Федерального авиационного агентства пожарная команда со специальными, особо мощными и дорогими машинами должна быть в каждом коммерческом аэропорту. Теперь это нам все было как нельзя кстати.
— Сэр, все ясно.
— Тогда приступайте.
Отправив группу морских пехотинцев из пришедшей утром колонны — хотя какая колонна, два грузовика всего — я отошел к Хаммеру, сел прямо на подножку. Мутило…
Весь остаток ночи бы просидели в здании аэропорта — те, кто остался в живых. Потом рискнули вылезти. Группа была небоеспособна — выведено из строя две трети техники, до половины — убиты или ранены. Трое оказались покусанными, их придется отправлять в карантин. Снайперы, так досадившие нам ночью, больше активности не проявляли.
Когда вылезли, — увидели, во что превратились наши машины. Два грузовика — один сгорел, другому просто прострелили двигатель из чего-то, что прошило его, считай насквозь. Восстановление… Раньше я бы сказал, что подлежит, сейчас — не знаю. Сейчас наверное проще с улицы новый взять, да не мучаться. В здании аэропорта начали разлагаться тела одержимых, их просто выбросили наружу, хоронить или оттаскивать ближе к лесу не было ни сил ни возможностей — мы и так еле держали занятое здание. Пожар не прекращался, горели лесополосы, но дым, удушливая гарь, накрывающая город была скорее благом. Я заметил, что с той стороны где огонь и дым не атакуют одержимые — видимо, боятся, как и любой зверь.
— Капитан!
Я поднял голову — передо мной был Баз, нарядившийся в нечто, напоминающее пожарное обмундирование. Вот и не подумаешь, что человек совсем недавно рокером был. Армия — она и впрямь навсегда.
— На пару слов.
Я остался сидеть на месте.
— Говори. Видишь, нет никого.
— Я думаю, тебе стоит взглянуть на то что мы увидели на базе. Это очень серьезно.
Голова болела.
— Садись за руль. Я не могу.
Ударный истребитель-бомбардировщик F15E Strike Eagle, способный выполнять как истребительные, так и ударные задачи стоял перед нами — большой, красивый и…
Бесполезный.
— Какая тварь это сделала?! — в груди жарким варевом поднимался гнев.
— Не знаю, сэр — пожал плечами Баз — мы так все это нашли. Черт, не думаешь же, что это мы сделали, нам то на кой черт. Мы сюда один раз смотались, за оружием.
Самолет был выведен из строя. Очень умело выведен из строя — изъяли часть электронных блоков, причем не ломали — знали, что и где находится. Проклятье, раньше такие повреждения устраняла пара техников на авиабазе, сейчас для этого нужно заказывать деталь на складах хранения или на заводе. Без них — ни в воздух не поднять, ни боевую задачу выполнить.
— Что думаешь?
— А что тут думать. Могли из автомата расстрелять, или из этой самой… пушки, что по нам вчера стреляла.
И правда. Могли бы просто подорвать или расстрелять — взрывчатки бы хватило. Но сделали так — причем электронные блоки унесли с собой. Рассчитывали вернуться?
— Все?
— Я еще два самолета посмотрел. То же самое.
— Гниды…
Взрывных устройств не заметил?
— Нет, сэр.
И впрямь — рассчитывали вернуться.
Когда возвращались — над нами, над самыми головами прошли два вертолета, направляясь к аэропорту Нортвест. Прибыло начальство — по наши души…
Вертолеты сели у самого здания аэровокзала — сначала один, потом и второй. Второй какое-то время держался в воздухе, сделал облет местности и только потом сел. В двух местах ганнеры открывали огонь — видимо, заметили одержимых. Вид у меня был совсем не такой, какой должен быть при докладе начальству — но это меня беспокоило меньше всего.
Из первого вертолета показался генерал Котлер. Один. Осмотрев поле боя, покачал головой, потом обратил внимание и на меня. Баз благоразумно остался у машины — и один офицер не пойдет в такой ситуации докладывать командованию, если есть возможность чтобы доложил кто-то другой. Прикрой свою задницу.
— Ранены?
— Никак нет, сэр.
— А кто это с вами, у машины, что за гражданский?
— Никак нет, сэр. Не гражданский. Баз Микс, лейтенант, семьдесят пятая.
— Семьдесят пятая?
— В отставке, сэр. Привлечен мною как офицер из действующего резерва.
— В отставке, значит. Тогда расскажите, капитан, что здесь у вас за «Возвращение надежды»[18] произошло? У вас никогда не было таких потерь.
— Сэр, основные потери понесла группа сержанта Ройсевича еще до прибытия на место моей группы.
— С ним разбираться будем потом. Я говорю про потери в вашей группе.
— Сэр, разрешите доложить?
— Да уж докладывайте. В чем причина всего этого дерьма, при том что каждый, способные воевать, тем более с опытом — бесценен. Как вы потеряли столько людей?
— Сэр, мы понесли потери после того, как штаб приказал нам срочно выдвигаться к авиабазе. Здесь уже шел бой, мы не отработали ни опознание ни взаимодействие. На летном поле нам обстреляли из гранатомета и мощной винтовки, настолько мощной, что она оставляет дыры с кулак и пробивает двигатель навылет, сэр. При движении по полю в направлении аэропорта погиб сержант Пибоди, в него попала та самая пуля из снайперской винтовки. Остальные потери мы понесли при эвакуации летчиков из сбитого вертолета, опять таки из-за снайперского огня. При этом от больших потерь нас спасли штурмовики, сэр.
— Потери противника?
— Неизвестны, сэр.
Генерал некоторое время молча смотрел на меня, потом повернулся и пошел к зданию аэровокзала. Я проводил его взглядом, потом пошел обратно к машине. Из вертолетов уже выгружали ящики — с боеприпасами.
— Что?
Я в ответ молча провел по шее пальцем, затем увел руку вверх — повесят.
В машине ожила рация.
— Лезвие — на приеме.
— Лезвие, это группа поиска. Мы нашли следы активности противника, умаю вам лучше взглянуть лично, сэр.
— Принято, пять минут.
Снайперское гнездо и в самом деле было на дереве, выглядело оно как скопище веток, натасканной туда крупной птицей для того, чтобы сделать гнездо и вывести потомство. Из этого скопища веток торчало что-то большой и железное — я сразу не понял, что это ствол.
— Сэр?
Я посмотрел на перевязочный пакет — американский, устаревший. На снабжении армии таких уже нет.
— Сколько их было?
— Трое, сэр — ответил невысокий, рыжий парнишка — один был тяжело ранен. Эти двое унесли третьего.
— Кто?
— Не знаю, сэр. Ботинки наши, армейские, устаревшие.
— Ты следопыт?
— Да, сэр. Специалист Николас Райан. Мой отец был лесником в штате Вермонт, сэр.
— Вермонт… Достанешь мне лицензию вне очереди?[19]
— Да, сэр, как только смогу… Черт, сэр, как только смогу…
— Потом, потом. Всем тяжело, специалист, приди в себя и веди нас.
— Да, сэр, извините…
Держа наготове оружие, мы прошли несколько десятков метров по едва заметной тропинке. Потом вышли на дорогу…
18
Возвращение надежды — операция в Сомали, закончившаяся боями в центре Могадишо и большими потерями.
19
В США лицензия на некоторые виды животных либо достается раз в четыре года, либо разыгрывается в лотерею.