— Кого ты сделал?
— Снайпер. Я его снял.
Нормально…
— Я не готов работать. Смени позицию.
— Принял.
Так и с пистолетом прошел до противоположной стены — после чего отлегло, если бы в одной из клетушек скрывался одержимый, он бы уже на меня напал.
Снова вооружился винтовкой, начал осторожно подбираться к окну. Окно было цело и как стрелять? Если через окно — то ты демаскируешь позицию и никуда не попадешь.
Стоя на коленях, открыл окно — благо оно по старинке открывалось вбок, а не вниз всем полотном как сейчас. Кое-как умостился со своей винтовкой. Сектор обстрела не самый лучший — но те кто внизу лупят как раз в сторону моего сектора. Верней — почти уже не стреляют. Так что же там произошло?
— Наведи.
— Лесополоса. Правый фланг.
— Есть.
— Левее двадцать.
Видно было плохо, мешал самолет.
— Не вижу.
— На дереве.
Что там на дереве… Не видно — очень скверно, что включили подсветку, в итоге стена деревьев — просто черная стена.
— Не вижу.
— Он на дереве. Привязан к нему.
Примерно прикинул — при таком свете и в отсутствие ночного прицела я здесь — все лишь мишень.
— Работать не могу. Иду к тебе…
Собрались уже внизу. Все, в том числе летчики. С поля втащили двоих, пластиковых мешков у нас не было, поэтому просто — положили в углу и накрыли серыми тюремными простынями, на которых уже проступила бурыми пятнами кровь. Завтра похороним. Поднялся и генерал Котлер, все подавленно смотрели на него, он какое-то время мял в пальцах окурок сигары, потом заорал.
— Что стоим!? Удвоить караулы! Стрелять даже если мышь пернет! Завтра я подниму Спектр[21] и разнесу к чертовой матери весь этот город!
Остаток ночи никто уже нормально не спал. Идти и проверять, кого там подстрелил Мик не решились. Ждали рассвета.
Катастрофа, день тридцать пятый
Флорида, USAF Eglin
07 июля 2010 года
— Ублюдки…
Генерал, подняв руку, погладил нос самолета, словно извиняясь за то что не сумели его сберечь. Хреново было всем, рядом стояли летчики, один, совсем молодой по виду чуть не плакал.
— Гребаные ублюдки…
Со стороны залива розовел рассвет…
Ночью кто-то поработал и поработал неслабо. Возможно, если бы Мик не подстрелил этого подонка — он бы и больше дел наделал. Это мы обнаружили только утром: шесть самолетов выведено из строя. Действовал профессионал — в носовом обтекателе каждого из поврежденных самолетов — по две-три дырки. Снайперская винтовка, с глушителем. Дело он свое не доделал, видимо чем то встревожил охрану — и вынужден был открыть огонь уже на поражение. Завалил двоих, остальные открыли огонь и подняли всех остальных. Почему то не решился уйти, может из-за одержимых может просто думал что не обнаружат — но ошибся.
Умный. И все равно — сука.
— Сэр, надо отсылать самолеты обратно на авианосец. Кто-то целенаправленно ослабляет нашу боеспособность.
Генерал поднял белые от ярости глаза.
— Надо найти этих скотов и поставить их раком! Кубинцы они или нет — мне наплевать! Если надо будет — я подвешу парочку Б61[22] под каждый уцелевший Хорнет и отправлю летунов передать привет Фиделю. Прочесать лесополосу!
Проблема в том, что со времен распада СССР на авианосцах, выходящих на дежурство нет ядерного оружия. Раньше было а сейчас нет. Если бы оно у нас было — я бы тоже с радостью передал привет Фиделю — просто для того, чтобы не думать о нем больше в такой момент. Не занимать голову мыслями о нем. Фидель и его остров коммунизма у нас под боком слишком зажились на этом свете.
— Делимся на две группы — решил я — Мик, ты поведешь вторую. Сержант, ставьте машину вон там, сажайте опытного ганнера. Пусть прикроет нас с дороги.
Кубинец был там. Кубинец или мексиканец, по виду он мог быть и тем и другим — но учитывая то что мы нашли раньше — кубинец. Невысокий, тощий, похожий на подростка, в какой-то однотонной, но очень хорошо маскирующей на фоне здешней растительности форме. Резиновые сапоги на ногах, того же оттенка, лицо вымазано чем-то вроде камуфляжной краски. Уйти он не сумел и подобраться чтобы забрать труп они тоже не смогли. Хотелось бы конечно верить, что это последний — но не верю.
Он был вооружен снайперской винтовкой Драгунова, типичным оружием восточного блока, но эта винтовка была модифицирована. Кто-то оснастил ее глушителем, сделанным довольно грубо, но, судя по качеству финишной обработки поверхности — не самодельным а сделанным на каком-то заводе. Еще на нем был пистолет Макарова — тоже с глушителем.
— Сэр, ищем дальше?
Морские пехотинцы смотрели на меня, я — на них. Понятно, что стрелять кроме как отсюда было неоткуда, а если мы пойдем дальше — ничего кроме неприятностей не найдем. Проблема которая у нас есть — не решается прочесыванием.
— Грузите его. Все что при нем — тоже.
Я включил рацию на передачу.
— Оверлорд,[23] это Лезвие — главный. Обнаружил труп неизвестного, дальнейшие поиски считаю нецелесообразными, прошу разрешения вернуться.
На той стороне отозвались почти сразу.
— Лезвие — это Овердорд. Принято, возврат на базу. Конец связи.
— Почему они напали на нас?
Генерал озвучил мысль, которая не давала покоряя и мне. В мрачном раздумье мы стояли на телом — группа мужчин в камуфляже и со знаками различия несуществующей армии, в здании тюрьмы несуществующего уже государства — и мы стояли над трупом врага, который непонятно как здесь оказался.
— Почему они не напали… вот на него?
Палец генерала указал на стоящего рядом База.
— И какого хрена им от нас вообще нужно, почему им не сидится на этом гребаном острове?!
— Думаю, сэр — они увидели в нас опасность.
— А почему не в нем? Почему они не взорвали здесь все к долбанной матери?
— Сэр, думаю готовится наступление. Им не нужны байкеры, пусть даже у них автоматы — им нужны те, кто может попытаться восстановить государство. Кастро в привилегированном положении — сейчас не время демократий, сэр.
Генерал зачем-то наклонился над трупом — словно хотел получше его рассмотреть и запомнить.
— Думаю, капитан прав. Сейчас не время демократий. У нас ее и не будет.
— Сэр, нужно вывезти контейнер с упавшего самолета. Мы потеряли целый день, даже больше.
Интересно — но Котлер не проявил особого энтузиазма.
— Как предлагаете?
— Берем вертолет и… И так много времени потеряли. Световой день длинный. Лучше взять Чинук, все равно тут недалеко.
— Раз знаешь — бери и делай.
Положительно с генералом что-то не то.
Тот же день
Флорида, USAF Hurlbert-field
Борт ударного самолета АС-27
— Кто-нибудь скажет, что мы съехали с катушек?
— Мы съехали с катушек. Легче?
— Нет.
Несколько мужчин в светло-зеленых комбинезонах ВВС США мрачно смотрели на стоящий в самом начале взлетной полосы АС-27.
— У нас нет нормальных изображений. У нас нет представления о том, что является целью, а что нет. Ни у одного из нас нет нормального опыта работы на этой машине, если не считать тридцатиминутного облета. Черт, у меня на руках нет нормального плана полета, все что у нас есть — это дикая территория перед нами и самолет!
Пилот, капитан Тимоти Вомбл, говорил истинную правду. И все это понимали. Приоритетом боевой работы ВВС является безопасность. Если тебе предстоял боевой вылет — сначала ты изучал изображения — спутниковые снимки данной местности, потом остальные разведданные, потом составлял и утверждал план полета, потом готовил вместе с техниками самолет к вылету — и только потом летел. Ни один опытный боевой комэск не позволил бы своим летчикам просто вылететь куда то наобум, без подготовки. Тем более — вылететь наобум на незнакомом самолете. Летчик, перед тем как летать на каком-то типе самолета проходил переподготовку на него, запись об освоении того или иного типа летательного аппарата вписывалась в личное дело, за каждый новый освоенный тип ЛА полагалась прибавка к жалованию. Здесь же — самолет был новым и необычным, все что был за плечами у Вомбла — тридцать минут полета на нем. Да, он заметил, что самолет нарочно сделан так, чтобы на нем уверенно себя чувствовал любой пилот, подготовленный на С-130 модификаций H и J, итальянцы и Локхид Мартин, оригинальный производитель С130 позаботились об этом. Но для штурмовой операции этого недостаточно. Как например поведет себя самолет при сваливании на крыло — а это типичный маневр для тяжелых штурмовиков — и каков предельный угол в таком случае? Как будет вести себя самолет на предельно малых? Как он будет вести себя, если по нему запустят Стрелу, и как он будет садиться если будет поврежден? Если на С130 четыре двигателя и на трех он сядет без проблем — то как себя поведет двадцать седьмой при поврежденном моторе?