— Штурман — сто. Условия приняты, курс рассчитан.
— Управление огнем — готов.
— Бортстрелки — готовность.
Самолет начал разбег. В предстоящей охоте он должен был исполнять роль стрелка.
Примерно в это же самое время с базы ВВС Эглин однялись в воздух два вертолета. Первый — НН-60Н, средний вертолет для специальных операций, с дополнительными баками на подвеске, вооруженный двумя Миниганами и пулеметом калибра 12,7, установленным в бортовом проеме. Этот вертолет предназначался для доставки разведывательных групп и спасению сбитых летчиков за линией фронта и поэтому имел аппаратуру, способную отслеживать и подавлять работу ПЗРК на земле. Если с современными ПЗРК типа «Усовершенствованный Стингер» или «Игла» могли возникнуть проблемы — то от Стрелы он вполне способен был защитить. Помимо стрелков в десантном отсек былро четыре морских пехотинца.
Вторым вертолетов был АН-60 «Альфа-5» или «Атакующий ястреб». История этого вертолета начиналась с малой войны в Колумбии, где колумбийским ВВС потребовался вертолет, способный не только доставить десантную группу к месту боя — но и прикрыть ее огнем. В итоге был разработан «Атакующий ястреб» версий «Альфа-2» и «Альфа-3», которые на выносных пилонах несли по два Минигана и два GAU-8 — это не считая того оружия, которое было в десантном отсеке. Альфа-три отличался более совершенной системой распознания и обнаружения целей, самой совершенной из тех, которые устанавливались на вертолетах Сикорский-60. «Альфа-4» заказал Израиль — он отличался прицельным комплексом, взятым от вертолета АН64 Апач, местом бортстрелка вместо места второго пилота рядом с пилотским, двадцатимиллиметровой пушкой на турели и возможностью нести и применять восемь противотанковых ракет «Спайк». Как раз в это время и армия США, изучив опыт эксплуатации вертолетов МИ-24 польским контингентом в Ираке и чешским — в Афганистане задумалась о приобретении чего то подобного. Фирма Сикорского отреагировала оперативно и представила на испытания Альфу-5, вооруженную тридцатимиллиметровой пушкой от Апача и ракетами Тоу вместо Спайк. Бронирование Альфы-5 сильно уступал тому же Ми-24 — зато по мощности вооружения Альфа-5 была с ним на одном уровне. Как раз два таких проходящих испытания вертолета и были нами найдены в одном из ангаров базы Эглин — даже не выведенные из строя (возможно, кубинцы планировали воспользоваться ими в будущем). Такая находка была для нас просто подарком.
Взлетев, два вертолета — им предстояло в паре играть роль загонщика и опознавать цели — направились на восток, в сторону залива и парка Вашингтон…
Подполковник Холак разобрался с системой управления огнем гораздо быстрее чем рассчитывал — почти сразу же. Все было предельно просто — на основном экране изображение (визуальное или радарное если ночное время) представлялось с уже готовыми решениями для стрельбы и на него же проецировались условные символы от системы разведки и целеуказания. Поиск шел сразу на нескольких уровнях — тепловизором, радаром, инфракрасным сканером — и опознанные как представляющие опасность объекты моментально выделялись особым значком на экране. В память системы были заложены признаки опасности: наличие огнестрельного оружия у человека, особый силуэт и инфракрасная сигнатура у боевой техники. Скорее всего, система могла бы распознавать и замаскированную технику, и даже прошедшую по дороге технику — благодаря остающемуся после прохода тепловому следу.
Подполковник посмотрел на компас, проецируемый на левый верхний экран совместил в голове изображение на большом экране перед ним с картой. Получалось, что они завершили набор высоты и входили в зону.
— Управление огнем, входим в рабочую зону. Бортстрелкам — готовность!
— Принято, орудия два и три заряжены. Все системы стабильны.
— Начинаем поиск! Отсчет по центру Уолмарт, оператор управления огнем, подтвердите что видите Уолмарт.
На экране и впрямь плыла большая автомобильная стоянка, заставленная кое-как поставленными машинами. Подполковник немного отдалил изображение, чтобы было видно перспективу. Внизу творился кошмар.
— Управление огнем, наблюдаю точку отсчета.
По штату в самолете должен был быть оператор связи, связист — но сегодня его не было. Пять человек на экипаж набрали с трудом и обязанности оператора-связиста разделили между собой Уомбл и Холак.
— Боже… вы только посмотрите.
В супермаркете видимо оставалась еда — и этим было сказано все. Сюда собрались все одержимые, какие только были в городе. Самолет был высоко, они не могли опознать его как опасность и не реагировали на него. Стоянка просто кишела тварями.
— Оператор управления огнем, может дать по ним очередь?
Подполковник Холак подумал — все равно придется чистить… заманчиво… — но лучше не надо.
— Отрицательно, не будем демаскировать себя.
— Принято.
— Свяжитесь с Ястребами. Уточните их координаты.
За пулеметом GAU-8, подвешенном на подвесной турели (такой вертолет назывался Ганшип) в НН-60 Н сидел первый сержант КМП США Стивен Родерик. Родерик был старым и опытным — несмотря на свои двадцать девять лет — псом, он прошел три ходки на войну — Ирак, Афган и снова Ирак. Он был из числа тех, кого называю «плохие белые парни» — белая шваль, родом из забытого всеми уголка Аризоны, где работы нет у каждого второго, где подпольно гонят виски и где оружие есть у каждого забулдыги. Его отец работал в автомастерской у дороги, а вечером приходил домой, набравшись пива и принимался бутузить мать. Доставалось и сыну — а рука у отца была тяжелая. Все изменилось в четырнадцать. Тогда у него был день рождения и мать решила устроить ему маленький праздник. Она испекла его любимый пирог с вишневым джемом, воткнула в него четырнадцать свечей, и…
И появился отец. Мутным взором обведя убогую хлупу, где они жили, он прорычал проклятье и опрокинул стол с пирогом. Потом взялся за мать. Досталось бы и Родерику — но Родерик был уже взрослым, черт побери, он был крепким малым, закаленным в боях с чиканос — мексиканцами, которые в Аризоне просто обнаглели. Он бросился на отца и отшвырнул его от матери, которую тот бил ногами. И они сцепились друг с другом. На сей раз отец бился всерьез — но и он бился всерьез, он бил и бил эту ненавистную пьяную харю, от которой всегда исходило зловоние дешевого самогона, он бил не обращая внимание на боль, он бил чтобы отплатить за все — и вдруг отец дрогнул, и начал оседать на пол, жалко прикрывая руками в кровь разбитую голову. А он остался стоить.
Приехавший по вызову соседей шериф только показал головой — но ничего не сделал и уехал. Репутация у Макса Родерика была неважной.
Отец умер через полгода. Только сейчас Стивен понимал, почему он умер: забитый жизнью, он не мог найти отдушины ни в чем и обрушивал всю свою злость на этот мир — на свою семью, на свою жену и своего сына потому что больше было не на кого. Как только стало невозможно покарать даже сына, как только сын стал сильнее его — злость начала копиться в нем, не имея выхода. И она сожрала его изнутри — как кислота.
Отца он не пожалел. Чтобы не видеть никого — ни мать, никого другого он пришел на вербовочный пункт морской пехоты. Как это там… хочешь повидать весь мир бесплатно — записывайся в КМП США.
Пришел он как раз вовремя. Америка все больше и больше увязала в иракской трясине. ТО, что виделось как быстрая операция о свержению ненавистного режима и установлению прогрессивной демократии превратилось в кровавую баню. Разведка не солгала — иракцы и в самом деле ненавидели Хусейна. Но как только Хусейна не стало — новым объектом ненависти стали американцы. А оружия в стране было столько, что им можно было вооружить каждого живущего в ней, от древнего старика и до грудного младенца — и еще осталось бы.
Родерик попал в страну «в самый разгар». Конец пятого года. Кровавые стычки шиитов и суннитов. Бомбы на дорогах. Снайперы в городах. Он сам собирал, своими рукам то что осталось от двух парней, с которыми он завтракал утром. Они потеряли бдительность при патрулировании — и какой-то пацан закатил в Хаммер гранату. Пацана успел и грохнуть- но своих то не вернешь.