Первое, что мы сделали, когда перешли мост — это вытащили столь неудачно упавшего… даже не знаю как назвать то — из костра. Чтобы не вонял. Потом стащили всех в одно место, начали обыскивать. Кадета, конечно, вывернуло — но теперь к этому придется привыкать.
У двоих — вообще никаких документов, у троих — водительские права, еще у двоих — DOD badges. Это такие пропуска, используемые не только в армии — но и в частных компаниях, берущих военные подряды в Ираке, в Афганистане и в других местах. У обоих в бейдже значится одна и та же фирма, я ее помнил по Ираку — зарекомендовала она там себя не с лучшей стороны, постоянные инциденты, подозрение в торговле боеприпасами и взрывчатыми веществами. Один из этих… похоже то ли чех, то ли словак — в общем из Восточной Европы, если судить по имени. Второй мексиканец.
Отправив Родерика с кадетом за нашими машинами, мы с майором разделились. Майор засел в засаду чуть дальше по дороге, я продолжил разбираться с трофеями, коих было немало.
Взяли новенький морпеховский М240, одну М16А3, четыре М4, из них две — с нештатными прицельными приспособлениями, ACOG и какой-то японский прицел «Красная точка». На М16А3 — приличный оптический прицел с кратностью четыре — двенадцать, может использоваться как легкая снайперская винтовка. Все это я складывал в Хаммер, тот который бронированный, потому что его мы точно возьмем с собой. Снял разгрузочные жилеты, у двоих были каски — взял и их тоже. Хотел снять обувь — да передумал, это уж слишком. К куче оружия добавилось девять пистолетов: пять М9 и остальные гражданские, самые разные, два обреза и один короткий Моссберг со складывающимся прикладом, четырнадцать гранат, двое очков ночного видения — к каскам. В палатке — еще одна рация, старого образца, не спутниковая, небольшой запас консервированных продуктов — дння на три если считать на всех этих, нам на неделю. Собрав все, что только можно, я по одному оттащил трупы к перилам моста и перевалил их в воду. Как бы это ни цинично звучало — рыбам тоже чем-то надо питаться, тем более что эти, судя по словам кадета — поступали так же.
Теперь у нас оружия было столько, что можно было вооружить небольшой повстанческий отряд. Вот только отряды — почему-то пока не попадались. Может быть — будут дальше.
Тем временем — на дороге одна за другой появились наши машины. Кадет в очередной раз проявил себя полезным членом общества — сел за руль Рейнджера. Хоть и мал — а молодец. Все таки четвертого нам катастрофически не хватает, а пацана брать четвертым… пацан все же, хоть и кадет.
Машины одна за другой проехали мимо Хаммера, остановились чуть дальше. Теперь они должны прикрыть фронт и переложить все с Команча на Рейнджер. Остатки — если все не войдет — мы переложим в Хаммер, перельем топливо. Второй Хаммер, сняв с него еще один М240, мы оттащим подальше и отгоним с дороги. Минировать или поджигать не будем, чтобы не привлекать внимания. Чуть подальше оставим пару канистр бензина и пару простеньких стволов с БК. Догадываетесь зачем? Вот именно — если придется возвращаться, причем с пустыми руками.
Пока закидывал в машину последнее из найденного — подошел Озказьян.
— Насчет кадета — откуда он?
— Блуждал по лесу — коротко ответил я — мы мимо прошли. Тут неподалеку есть кадетская школа, их послали отрабатывать занятие в лесу.
— Я заметил — он покусан.
— Он несовместим, как и я. Его покусали месяц назад.
— А если он врет?
— А смысл? Он ничего не знает, сколько дней длится инкубационный период. Его просто покусали и он не знает что делать.
— Он ослабит группу.
— Предлагаешь его бросить? — я уставился на майора, тот досадливо покачал головой.
— Ничего я не предлагаю. Но если он поедет с нами — то я предпочел бы чтобы он ехали в вашей машине, сэр. Не в моей.
Катастрофа, день сорок третий
Карлайл, Южная Каролина
Национальный заповедник Самтер
14июля 2010 года
Все было как всегда. Был день — еще один день после бессонной ночи, после монотонной езды без фар, когда от прибора ночного видения болят и слезятся глаза. Но в то же время — все было более чем те так, все было очень хреново. Потому что на нас началась охота.
Поисковый вертолет — здесь это были современные «Ястребы» пролетал уже второй раз за сегодняшний день, он шел он на низкой высоте и в боковом проеме виднелся ствол пулемета. Вряд ли у них есть современные средства поиска — но и визуальное наблюдение за местностью может быть опасно. Сейчас, когда и моторесурс вертолета и топливо на вес золота — просто так никто вертолет гонять не будет.
А еще хуже будет — если у них все же найдутся современные средства разведки, разработанные для Ирака на базе гражданских турбовинтовых самолетов. Такая птичка — экономичная, с большим ресурсом — может просто застать нас врасплох. Еще хуже — если мы попадем в поле зрения Предатора. Хотя какой к чертям сейчас Предатор, если бы они работали — сейчас бы у нас на хвосте был поисковый отряд. Все беспилотные системы разведки выше ротного уровня работают через спутник — и в этом их проблема. Спутниковую связь нужно постоянно поддерживать, для этого нужны специалисты — эксплуатационщики и аппаратура. Так что — стремительное падение в цивилизации в каменный век — в чем то и благо…
Надо убрать одержимого. Если с вертолета заметят его — то заинтересуются, кто это в такой глуши его застрелил. И начнут искать уже целенаправленно.
Одержимых в этой местности было довольно много — для национального парка, где нет ни жилья, ни еды. Возможно — они с площадки, где стоят кемперы — такие есть во всех национальных парках, люди проводят здесь уик-энд. Во время перехода мы убрали троих — всех троих из оружия с глушителем и сделали это прежде, чем они бросятся на нас. Машины мы оставили у дороги, загнав в подходящем месте в лес — а сами, с рюкзаками и оружием прошли больше пяти миль, прежде чем встать лагерем. Мы были на вражеской территории — и я не хотел рисковать даже в мелочах. Мы сложили рюкзаки, накрыли их маскировочной сетью — это будет гнездо. Потом разбрелись по позициям — каждый в свою сторону, сто двадцать градусов сектор наблюдения и огня. Каждый сам оборудует его — теми ловушками и сигналками которые сочтет нужным применить. И если кому сегодня и удастся поспать — так только урывками, просыпаясь каждые пять минут. Такому тоже учат, но жить в таком режиме длительное время просто невозможно, человек начинает делать ошибки. Потом, перед тем как стемнеет — мы соберемся в одном месте — собраться это тоже риск — и каждый урвет по полноценному часу сна. Это все что мы можем себе позволить…
Кого же они ищут. Нас?
Сознание потихоньку уплывало в марево, в неведомые дали…
— Сэр…
Я вздрогнул.
— Долго я спал, кадет?
— Нет, сэр. Минут пять.
— Черт… Лежи не высовывайся. Помни — есть кто впереди или нет, ты этого не знаешь. Поэтому — впереди всегда кто-то есть.
— Да, сэр…
Пацана я теперь держал рядом собой. Двое несовместимых. Оружие давать опасался — но рюкзак на него нагрузил. Не полный, конечно…
— Сэр… А чего они хотят?
— Кто?
— Ну эти… Те которые кусаются.
— Они хотят жрать. Ты что — этого не понял?
— Но почему они нападают на людей. Почему мой лучший друг напал на меня?
— Говори тише. Понимаешь… они всех ненавидят. Потому что заболели. Они не просто хотят есть — они хотят убивать и есть. И делают это.
— И такое везде?
— Везде. Давай, помолчим. Здесь не лучшее место, чтобы болтать. А еще — давай, пожрем. Пока есть время. Открывай, что там у тебя?
Пацан достал две упаковки армейского рациона MRE, одну протянул мне. Вскрыл правильно, почти без шума.
— Говядина с черносливом, сэр…
— Вот черт, а у меня рис с какой-то фигней.