В последний раз газанув водитель повернул к ферме, тормознул у закрытых ворот. Какое-то время ничего не происходило, потом послышались шаги и собачий рык, не умолкающий.
— Тихо, Оскар! Тихо!
Я, да и Родерик наверное тоже — он занял позицию дальше, с другого конца стены, замерли, обратившись в слух. Отметил, что позиция наша неудобна — если мы сейчас обнаружим себя, часть двора будет закрыта от снайпера тем же самым амбаром. А что-то мне подсказывало, что здесь сидят люди, знающие как обороняться.
Из Хаммера кто-то вышел — но звука открывающихся дверок не было. Сняты двери! Хамви это позволял.
— Все тихо? — негромко прозвучал голос, который мне показался знакомым.
— Тихо. Вертолет прошел с облетом под вечер.
— Построились в лесу?
— Еще нет. Дядя Ник там остался… Да тихо, ты, Оскар.
— Что это с ним?
— Не знаю. Сегодня бросился в лес. Тварь, наверное, какая…
И судя по тому, что неизвестный ничего не ответил — я понял, что он прервал разговор. Он не поверил объяснению.
Спустят собаку? И что? Я бы как раз не стал этого делать — собаку могут убить быстро и бесшумно, после чего ты вообще останешься без этого великолепного охранного устройства, придуманного самой природой. На их месте, я бы отправился на прочесывание, держа собаку при себе. Собака даст знать, где скрывается опасность.
Намордник! Собака перестала рычать — видимо, надели намордник. И сейчас идут, как минимум вдвоем…
Чуть от стены. Чуть от стены и залечь. Почему то когда человек заворачивает за угол — он ищет глазами прямо рядом со стеной. Это справедливо и вообще — поэтому, никогда не занимайте позиции у каких-либо приметных ориентиров, старайтесь располагаться там, где не за что глазу зацепиться. Целее будете…
Человек появился из-за угла так быстро, что я едва не прозевал его. Темная тень, иссиня, черная на фоне более светлого неба. Что-то в руках, я не понял что. Человек двинулся вперед — и тут я понял, где я слышал этот голос. И почему он мне показался знакомым.
Не вставая, я включил прицел на пистолете — человек мгновенно замер, готовый использовать любую возможность чтобы выжить. Рванулась с поводка собака…
— Аллах да пребудет с вами, Кевин — негромко сказал я.
Несколько лет до катастрофы
Ирак, Баакуба
Лето 2007 года
Это лето выдалось особенно знойным. В Ираке летом вообще не бывает холодно, Ближний Восток как-никак, за сорок по Цельсию — нормально, тепловые удары не редкость, отчего непременной принадлежностью солдат Коалиции являются кэмелы — заплечные резиновые мешки с длинной трубкой, сильно смахивающие на, простите… приспособления для промывания желудка старых типов. На самом деле это приспособление сделано для того, чтобы солдат не умер от жажды в время патрулирования — и горе тому, у кого этих кэмелов нет.
Правда, у иракцев их нет — а они все воюют, проклятые.
Сопротивление оккупационным силам в Ираке началось не с первого дня, как это обычно полагают. Вошли мы с Ирак достаточно мирно: просто перед колонной американских войск шла машина, в машине сидели люди из ЦРУ и G2,[33] в багажнике машины лежали мешки с долларами. Наткнувшись на населенный пункт, эти люди, знающие арабский, договаривались с местными, а так же просили вызвать на переговоры командира ближайшего воинского подразделения. Командиру объясняли, что власть в стране меняется и Саддама больше не будет, а ему придется бежать. И как он побежит — с пустыми руками или с выходным пособием от дяди Сэма — зависит исключительно от него. Сами генералы не испытывали никаких иллюзий относительно своего положения, они знали что Саддам проиграл, и рано или поздно — придется за все отвечать. Народ их ненавидел, и многие солдаты тоже их ненавидели — в возглавляемых диктаторами странах обычно так и бывает. Они сами помогали Саддаму творить скорый и неправый суд, когда тот приходил к власти, они знали, как это делается и не хотели на сей раз оказаться в роли подсудимых. Поэтому — они брали выходное пособие и приказывали своим солдатам проследовать на сборные пункты, где сдать оружие и разойтись по домам. Нередко солдаты получали приказ расстрелять приехавших на войну добровольцев, в основном из Арабского легиона,[34] иногда расстреливали тех, кто отказывался сдаваться и говорил, что надо убивать американцев. Иногда бывали сбои — придурки британцы в Басре не договорились с местными, а может просто денег не хватило. Пожадничали. Пришлось воевать. Но вообще то, у наших морпехов был единый приказ — обходить узлы сопротивления и с максимально возможной скоростью продвигаться к Багдаду. Стоит только захватить Багдад — и страна наша. Саддам хорошо знает психологию, он не уйдет из Багдада потому что тем самым автоматически потеряет власть над теми, кто у него еще остался. Режим держался на репрессиях и страхе, и как только не стало их — не стало и ничего другого. Ничего другого и не было — только страх.
Время показало, как мы ошибались…
Почти без боя взяв город, мы оказались хозяевами потрепанной блокадой, но все же довольно развитой страны. Беда была в том, что Ирак был настоящим лоскутным одеялом как в национальном, так и в религиозном плане, и лишь жесткий режим не давал противоречиям и взаимным обидам всплывать наружу. Саддам в свое время казнил много религиозных авторитетов — того же Ас-Садра лидера шиитов, и никто не посмел возразить ему. Время показало, насколько он был прав. Последними своими указами он приказал выпустить из тюрем всех уголовников, которые мгновенно наводнили города. Мы же, распустив БААС[35] и все саддамовские военизированные структуры, утратив значительную часть архивов саддамовских спецслужб[36] окончательно погрузили страну в кровавый хаос войны всех против всех.
Надо было сделать необычный ход. Пригласить саддамовских генералов и дать им навести порядок — только без Саддама. Мы же решили, что один раз купив страну можем делать все что хотим. В первую временную администрацию набрали не арабистов, знающих восток и способных оценивать последствия принимаемых решений — а каких-то умников из Вашингтона, которые даже ложась спать не снимают розовые очки. Они почему то решили, что их теории о возможности построения демократии в любой стране надо проверить именно здесь, на иракской земле и на иракском народе. Сотрудников ЦРУ, обеспечивших оккупацию, от дальнейшего решения судьбы страны вежливо отодвинули. Результат…
Результат был и здесь, на плавящейся под палящим солнцем улице Баакубы. Это были два полицейских пикапа, искореженные взрывом, воронка в асфальте и обгоревший остов машины, идентифицировать марку которой было невозможно при всем желании. Позавчера здесь произошел рядовой, в общем то инцидент по тем временам — иракский полицейский патруль из спешно набранной и ничего толком не умеющей полиции, машина неизвестной марки, несколько танковых снарядов в багажнике — снаряды можно было купить на обычном базаре, в первые месяцы иракцы растащили огромное количество складов — и смертник. Парень, которому нечего терять, и которых в послесаддамовском Ираке развелось чересчур много. Трупы уже убрали — а вот покореженные машины — еще нет, и дорогу тоже не заделали — не успевают. Хорошо тому парню — с семьюдесятью девственницами в раю…
Небольшой — по американским меркам — японский пикап двигался в общем потоке машин к окраинам Баакубы из центра. Дальше должен был быть пост, а сразу после моста — проклятая, унесшая не одну жизнь американских парней зеленка. Зеленка — финики, пальмы, апельсиновые деревья, за которыми никто не ухаживает и которые отлично научились использовать гранатометчики экстремистов. Машина же, ехавшая в сторону зеленки, была гражданской, с виду безобидной — и интереса для гранатометчиков не должна была представлять.
В машине сидели двое. Водитель и пассажир. Оба они одеты были так что было непонятно: за кого они воюют и воюют ли вообще. Просторная рубашка из грубой ткани, джинсы — все местного производства. Американские военные ботинки — здесь такие ботинки очень уважали, местные интенданты готовы были получать их каждую неделю. Оружие — два автомата Калашникова, но они здесь ничего не значили, автоматы были даже у таксистов — чтобы пассажир не вздумал сбежать, не заплатив за проезд. В машине на полную громкость был включен магнитофон — и из него извергалась местная современная музыка — нечто вроде рэпа.
33
Отдел G2 — военная разведка. Не путать с РУМО — РУМО занимается стратегическим вещами а G2 — непосредственным разведывательным обеспечением войск в боевой обстановке.
35
Партия арабского социалистического возрождения. Межарабская партия, существует во многих странах — но пришла к власти только в Ираке и Сирии (в последней остается у власти до сих пор). По сути это арабский фашизм.