Итак, время шло. Третий выстрел моему сопернику не дано было сделать самой судьбой, ведь я говорил ему, что третья встреча будет последней, а он и так уже истратил две секунды, назначенные ему для того, чтобы убить меня. Я узнал стрелявшего, узнал его сразу, как только он убил Димку. Это был полковник Дентен — мой враг по жизни. Отныне время для него пошло вспять. Я не стал падать за камни, прятаться и укрываться, потому что посчитал такие действия лишней суетой. Какой смысл уклоняться от пули, которую слышишь? Пуля, тебя убивающая, не свистит, но убивает без лишнего на то звука. Я легко, как будто не было у меня многочасового перехода по горам, вскинул свой автомат. Проверять, поставлен ли он на одиночную стрельбу или автоматическую, мне даже не пришло в голову, ибо то так же было совершенно неважно. В запасе я мог иметь только один выстрел, ибо боковым зрением увидел, как во втором вертолёте солдат, или кто там сидел, передёрнул затвор крупнокалиберного пулемёта, а посему промахнуться мне было нельзя, недопустимо мне было в тот миг дать промах. Внутри себя я почувствовал дикую злость, но не злобу, а потому и был совершенно спокоен. По этой причине мои руки не дрожали от избытка адреналина. Только вот в сердце после гибели друга поселилась и не отпускала боль, тупая и нудная. Мне не надо было скрывать свою ненависть, потому что всегда ненавидел противника, ненавидел его всей душой и всем разумом своим. Я ещё плотнее прижал приклад к плечу, намотав ремень на руку, положил указательный палец на спусковой крючок и мягко, не торопясь, нажал на него. Он легко пошёл назад, освободив в затворе боёк, и тут же грянул выстрел, который мне не пришлось услышать из-за шума зависшего в воздухе вертолёта.
— Получи, тварь!
Я попал в полковника Дентена с первой попытки, завалили его сразу, с первого захода, ибо влепил свою пулю, даже нет, не влепил, а вколотил её словно гвоздь в стенку, вдолбил прямо в прищуренный глаз тому, кто уже видел себя в начавшейся схватке победителем. Командир группы «Дельта» упал навзничь и начал медленно сползать по металлическому полу наружу, но страховочный трос не позволил телу убитого мною американского полковника рухнуть на землю. Напуганные, видимо, таким поворотом событий его солдаты, которые сидели в салоне вертолёта, стали затаскивать труп своего командира внутрь зависшей в воздухе машины. Один из них даже чуть не вывалился из отсека вертолёта, когда старательно тянул за трос висевшее под днищем машины тело убитого полковника. После того, как солдатам удалось закончить эту работу, вертолёт моментально отвалил в сторону. И в тот же самый миг из другой машины раздался характерный звук стреляющего крупнокалиберного пулемёта. Пули, вспарывая землю, большими фонтанчиками быстро побежали ко мне и лежавшему рядом Димке, да только не достигли своей цели, а остановились буквально в метре от моих ног. Повезло! То ли стрелок был неопытным, то ли вертолёт повело ветром в сторону!? Не причинили мне вреда пули. Я же тем временем стрелять по пулемётчику не стал, но перенёс огонь на кабину пилотов. Несколькими выстрелами мне удалось поразить, вероятно, обоих лётчиков, я это понял сразу, потому что вертолёт потерял управление. Он неожиданно волчком завертелся вокруг свой оси и затем камнем рухнул на землю за ближайшим горным склоном, откуда после раздавшегося сильного взрыва, повалил и стал подниматься вверх густой чёрный дым. Они дорого заплатили за смерть моих товарищей.
Именно, в этот момент из-за гор выскочила ещё одна пара вертушек. Снайпер из вертолёта, летевшего ведущим, выстрелом из своего винтореза в клочья разнёс мне коленную чашечку, тем самым частично обездвижив меня. За этой парой пришла другая. Я ведь не знал, что помимо одного вертолёта с полковником Дентенем и второго, сбитого мной минуту назад, в погоню за мной и моими ребятами высланы ещё четыре машины, полностью набитые морскими пехотинцами. К тому же не было у меня и сведений относительно того, что командир группы «Дельта» уже несколько часов, как отстранён от операции, и новым руководителем назначен Марк Браун, помощник резидента ЦРУ. Не знал я также, что прибывшая для нашего захвата группа «Дельта» не только деморализована нами, но и уже практически полностью уничтожена. Даже если бы мне было известно обо всё этом, то какую выгоду принесли бы мне те знания? Никакой, кроме чувства гордости за своих ребят.
Снайпер своим метким выстрелом чётко подвёл черту под моей жизнью. — Теперь я вообще, по их замыслу, не могу отсюда уйти. Всё-таки они горят желанием взять меня живым, а поэтому и постарались ограничить мою подвижность, а так просто убили бы! — Размышлял я невесело над своей будущей участью. — Только трудно им будет это сделать. Патронов достаточно, для подствольника гранаты имеются, стало быть, драться буду, пока не убьют, а сам я не застрелюсь! Не дождутся. Где-то я читал, что и один в поле может быть воином! Повоюем! Ещё не вечер!
Не знали они, мои противники, что боль в разбитой полностью коленке для меня не помеха. Я просто её не чувствовал, а поэтому мог, не взирая на увечье, спокойно отмахать пару десятков километров, как пробежал бы волк, вырвавшийся из капкана, перегрызя для этого свою собственную ногу, но друга, не похоронив его, я оставить не мог. Нет такого закона у армейских разведчиков, бросать тела своих погибших товарищей, не предав их земле.
Вертолёты тем временем, покружив надо мной, улетели. «Видимо, они поняли, что подстрелили меня и торопиться им некуда. Сейчас здесь будет куча народа», — прикинул я про себя. Надо было торопиться. Но затишье длилось буквально две минуты, ибо тут же надо мной закружилась другая пара вертушек. С них метрах в ста от того места, где находился я и прапорщик Сокольников, высадилось около двадцати человек. Солдаты тут же начали совершать обходной манёвр. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, противник решил взять меня в кольцо и захватить в плен.
«Но пока они полностью окружат меня, я успею добраться вон до того места, там удобнее будет держать оборону», — решил я и начал уже взваливать на себя Димыча, как снайпер всадил мне пулю во вторую ногу. Тем не менее, не обращая внимания, на страшную боль, мне удалось перебраться метров на тридцать повыше. Позиция там была очень удобной. Огромный камень прикрывал меня с тыла. К тому же за моей спиной начинался обрыв, по которому было весьма сложно взобраться. Я опустил тело Димки рядом с собой и принялся методично отстреливать подбиравшихся ко мне солдат.
— Всё, Димка! Это конец истории нашей с тобой жизни, службе и дружбе, — обратился я к погибшему другу, хотя, конечно же, он не слышал, но можно постараться понять меня, а, поняв, простить этот секундный миг моего лёгкого безумия. Нет, у меня была крепкая и устойчивая психика. Просто я вдруг оказался один, а мой друг, ещё некоторое время назад, будучи живым, разговаривал и шутил со мной, а сейчас уже находился по другую строну жизни, неизвестной и оттого печальной. Невероятные ощущения.
Американские морские пехотинцы вновь сделали попытку приблизиться к нам. Они перебегали от одного камня к другому, но близко подойти к своей позиции я не дал. Мне удалось подстрелить несколько человек и отогнать их выстрелами из подствольного гранатомёта. Бой затих на короткое время. Видимо, противник совещался, что делать дальше. Скорее всего, меня решили уничтожить. Они снова вызвали вертолёты, которые ровно через полчаса прибыли к месту моего последнего боя. Вертушки тут же легли на боевой курс и, меняя друг друга, по очереди стали вовсю поливать и расстреливать меня из крупнокалиберных пулемётов. После чего по мегафону они предложили мне сдаться, иначе обещали полное уничтожение.
Я вытащил из кармана радиомаяк, нажал кнопку автоматической связи и положил его на землю.
— Может, и правда, запеленгуют на нашей территории? Хотя почему же нас не встречают? До границы всего-то четыре километра осталось! Сигнал я послал! Сейчас ещё пару ракет красного огня выпущу! — Пришла в голову вполне естественная мысль.
Особо думать было не о чем, мне совершенно не виделось никакого другого выхода кроме, как погибнуть.
— С убитым на руках, самому дважды раненому, да ещё отстреливаясь от противника, нет! Так выйти невозможно! Теперь можно хоть уплакаться, хоть изматериться, а ничего всё равно не сделаешь. Ладно, тогда приложу все оставшиеся силы, чтобы разорить их Министерство обороны к чёртовой матери, как хотел сделать Димка! Жаль, что он помочь не сможет!