— Неужели не того схватили? — изображая на разбитом лице искренний ужас, спросил Ойтуш.
— Ты смешной, — совершенно по-детски рассмеялся Лидо. — Мы бы никогда так не ошиблись.
Конечно, нет. Микрочип, вживленный в черепную коробку, позволяет отыскать нужного человека, хоть на краю света.
— Ты знаешь, за что ты арестован? — снова спросил интуит, пристально глядя Ойтушу в глаза.
Ну вот и все. Сейчас Ойтуш сам во всем признается, не нужно ни пыток, ни угроз. Черные глаза Лидо заставят его сказать правду, хочет он того или нет.
— Арестован? — прозвучал холодный, надменный голос. — Какие претензии может иметь протекторий к моей обслуге?
Это было невозможно, но Сати была здесь. Ее лицо не выражало абсолютно ничего, кроме разве что сдержанного негодования по поводу того, что незнакомые люди вломились сюда без разрешения. Ойтуш мог только догадываться о том, что творилось в ее душе — настолько холодной и непроницаемой была маска на лице его подруги. Даже не взглянув в его сторону, Сати, как бы ненароком, встала между ним и Лидо, разрывая тем самым зрительный контакт.
— Это обслуга? — искренне удивился Лидо.
— Да, он живет здесь и каждый день ездит убираться в мою квартиру.
Невероятно, но каким-то образом девушка могла врать, даже смотря интуиту в глаза.
— Ладно, спрошу по-другому, — Лидо склонил голову набок. — Кто этот человек лично для тебя?
— Я же сказала — никто. Просто уборщик, которого вы зачем-то избили, — холодный взгляд Сати скользнул по разбитому лицу Ойтуша, не выражая ничего, кроме пренебрежения к слабой и недолговечной телесной оболочке. — Как он теперь будет работать?
Лидо был в растерянности: впервые за его короткую жизнь, кто-то умудрялся лгать ему прямо в лицо. Девчонка не могла говорить правду, он знал это, к тому же интуиту вполне удавалась контролировать ее в школе сегодня утром. Ойтуш, напротив, ликовал: он чувствовал, что Сати борется за его жизнь всеми мыслимыми и немыслимыми усилиями.
— Ты врешь! — в негодовании выкрикнул Лидо. — Я знаю, вы живете вместе, и вы… вы… вы любовники!
Сати фыркнула, а затем рассмеялась:
— Любовники? Лидо, а тебе уже можно говорить такие слова? Мама разрешает?
Ройсс будто язык проглотил от негодования; обычно это он контролировал ситуацию, а преступившие закон дрожали от страха перед его способностями. На помощь интуиту пришел один из полицейских:
— Лаллеман, протекторий давно присматривает за тобой, — подал голос полицейский, который избивал Ойтуша. Это был мерзкий жирный тип, на котором черный с капюшоном плащ протектория сидел скорее смешно, чем устрашающе.
— Думаешь, мы не знаем, что ты таскаешь еду из школьной столовой, а каждый день, в обед, ходишь к… — служитель запнулся и пренебрежительно взглянул на сплюнувшего кровь Ойтуша, — … мистеру Эвери в морг? До сих пор мы на многое закрывали глаза только из-за твоего договора.
«Договора?!» — недоброе предчувствие пронеслось в голове Ойтуша.
Дело в том, что несколько лет назад у них уже были проблемы с протекторием. Именно тогда Сати, никому не говоря ни слова, подала свою анкету в корпорацию «Няня Момо» — крупнейшую из тех, что сдает в аренду сиделок. Штампа одаренности у Сати не было, да и не предвещалось, а перспектива разлучится с Ойтушем была слишком невыносимой. Через месяц девушке пришло письмо с извещением, что она им полностью подходит, и по достижению шестнадцати лет сможет приступить к работе. Ее цель была достигнута: всевидящий протекторий временно оставил их в покое.
Тогда Сати закусила губу и заставила себя забыть о договоре на несколько лет: лучше даже не представлять себе, каким куском мяса ты будешь, когда станешь сиделкой. И уже тем более Ойтуш ни в коем случае не должен был раньше времени узнать об этом.
— Какая замечательная пара, — оживился Лидо, услышав о договоре. — Он преступник, гниющий в тюрьме, а она будущая сиделка. У моего брата тоже была сиделка, так он зашил ей рот, из-за того, что она пару раз на него чихнула.
Ойтуш был в смятении. Он пытался поймать взгляд Сати, но она нарочно встала к нему спиной. Наверняка есть возможность как-то аннулировать этот договор, иначе группа дознания может хоть прямо сейчас надевать черный мешок ему на голову.