— В смысле? – спросила Лолита. Лилу пожала плечами:
— Да ни в каком, просто хорошо.
— А, ясно, — зевнула Аня. Вампирша задумчиво посмотрела на Лолу. Девушка спросонья была ужасно трогательной на вид: длинные прямые волосы странного розовато-русого цвета были растрепаны, и прекрасно контрастировали с алой рубашкой, бретелька которой сползла с фарфорово-белоснежного плеча. От Лолиты исходил легкий аромат орхидеи, который ощущался даже на другом конце комнаты.
«Отчасти я теперь понимаю причину, по которой Александр выбрал именно эту девушку», — подумала Лилу. «Красавица. Эта с одной стороны безобидная, но полная скрытого коварства детская невинность зацепит любого мужчину, с их склонностью ко всему запретному».
Аня, сонный взгляд которой бродил по комнате, снова уткнулась глазами в Лилу:
— Что? – спросила она, заметив странный взгляд вампирши.
— Да нет, ничего. На тебя засмотрелась, — сказала та, с удовольствием наблюдая, что девушка слегка покраснела.
Аня промолчала, и чертыхаясь про себя, встала с кровати, направившись в ванную.
Ровенская начала ловить себя на мысли, что Лилу иногда ведет себя очень странно, словно она нетрадиционной ориентации. Странные взгляды, фразы, хотя возможно Лолите все это только казалось, и это просто была черта характера Лилу – вгонять людей в краску.
Приведя себя впорядок (одевалась она на всякий случай в ванной), Лола вместе с ее телохранительницей, отправилась на уроки.
— Нет, ты себе это представляешь?! Крейн – придурок клыкастый, поставил мне тройку за такой чудесный доклад! – возмущалась Кира, когда они втроем: Аня, Лилу и она, шли с урока истории на искусство. – Там, видите ли, мало дат! Зато подробностей сколько...идиот!
— Да ладно, может он тебя просто препугнул, а сам «пять» поставил? – неуверенно предположила Аня, хотя вероятность, что Крейн так расщедрится, была равна 0,99%.
— Ага, как же! Я видела, что когда он ставил оценку, нарисовал там что-то страшно похожее на два крючка. Упырь! – ворчала подруга, пиная коленями свою сумку.
Внезапно Кира остановилась.
— Черт, я забыла у него в классе свой учебник! – она быстро повернулась к девушкам, — Одна я туда не пойду! Лилу, сходи со мной пожалуйста, может он испугается.
— Меня? – удивленно подняла брови вампирша. Кира махнула рукой:
— Да я не в смысле красоты. Просто мне кажется, что он тебя боится.
— Хорошо, пойдем, — ответила та, и оглянувшись на Лолиту, направилась за Кирой.
Аня посмотрела им вслед. Да уж, она тоже заметила, что Крейн заметно утихает, стоит кому-нибудь из сверхвампиров оказаться рядом. Боится их что ли?
В коридоре было тихо – все студенты отправились в обеденный зал, подкреплять силы. Аня собралась было направиться туда же, как вдруг услышала на лестнице шаги.
Сама не зная зачем, она вжалась в стену возле кабинета искусства, слушая дробный звук шагов. Один был легкий, быстрый, с четким цокающим звуком – каблуки, а другой мягкий, почти неслышный, но более тяжелый. Постепенно возрастающие голоса – двое приближались к ней.
— ...все впорядке. Все встало на свои места.
— Нет, этого не может быть, — разобрала Анна, и узнала голос Изабеллы. Стало быть, другой принадлежал Захарии.
— Ты ведешь себя, как ребенок...
— Нет, если она тебе нравится, то мне совершенно наоборот! Она чуть не свела тебя в могилу! Из-за нее ты чуть не сорвался! Она вызвала обострение твоей болезни – чуть не убила тебя — и после этого я должна ее любить?! – голос Беллы немного возвысился.
— Она не знала об этом. Это была случайность, и я справился с приступами. Она не виновата, — раздался тихий ответ.
— Захария – ты круглый идиот! Тебе надо бы держаться от нее подальше, или ты хочешь, что бы ее постигла та же судьба, что и...
— Замолчи...замолчи сейчас же, Белла, — температура голоса Захарии вдруг резко упала градусов на тридцать, от чего Аню по коже продрал жуткий мороз, и она содрогнулась всем телом. – Этого больше никогда не повторится. Я скорее умру, чем снова позволю себе такое.
— Но ведь тогда...
— Это было «тогда», а сейчас – это уже другое. И я бы попросил больше эту тему не развивать, — голос Захарии резал слух, как скальпель, и Анна мельком порадовалась, что не видит сейчас его лица. Даже слушать этот тон было невыносимо: страшно так, что по спине холодный пот бежал, а уж наблюдать выражение лица и того хуже.
За углом на несколько секунд воцарилось молчание, а после тишину нарушил голос Изабеллы:
— Ладно, прости. Давай не будем больше об этом.
— Да. Не будем.
Тонкие каблучки снова четко застучали по паркету, и только сейчас до Ани дошло, что зайдя за угол, вампиры ее обнаружат. Она сделала шаг в сторону кабинета искусства, но было поздно.
Из-за угла показались полы камзолов, черные и огненно-рыжие волосы.
— Ты?! – голос Изабеллы от удивления сорвался.
— Я, — выдавила Лолита.
«Даа, сестра...похоже ты крупно влипла», — ехидно пропел ее внутренний голос. «Заткнись!» — огрызнулась Анна, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Белла, пылая яростным взглядом, буквально пригвоздила ее глазами к стене, а Захария...на вид он совершенно не злился. И даже пронизывающего холода, который был страшнее, чем злость, не было. Спокойное, чуть ли не каменное лицо. Похоже его нисколько не задел тот факт, что их разговор подслушали.
— Что ты здесь делаешь? – резко спросила ее Изабелла.
— Стою, — наконец взяла себя в руки Лолита, — Это преступление?
Последний вопрос вырвался инстиктивно, и Аня тут же прикусила язык. Хамить в ее планы не входило. Сестра Захарии глубоко вздохнула, словно успокаиваясь.
— А тебя не учили, что подслушивать нехорошо? – странно спокойным ледяным голосом сказала Белла.
— Я не хотела подслушивать. Так само вышло, — развела руками Лолита. Рыжеволосая бросила на Аню последний испепеляющий взгляд, и развернувшись, ушла. Девушка все еще слышала ее рассерженно цокающие каблуки. Она повернулась к Захарии:
— Может все-таки расскажешь, что здесь происходит? Во что вы меня впутали?
Захария вопросительно поднял брови:
— Тебя? А откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?
Анна осеклась, сообразив, что сболтнула лишнего:
— Нетрудно догадаться, — она твердо посмотрела в глаза вампиру. Тот выдержал взгляд, и ухмыльнулся:
— А тебе не кажется, что у тебя звездная болезнь?
Врет и не краснеет!
— Нет, не кажется. Расскажи мне, что случилось.
Захария стал серьезным, и покачал головой:
— Это слишком сложно, и не твое дело.
— Если в нем говорится обо мне, то мое, — отрезала Аня. Вампир прищурился.
«Она так уверенно говорит об этом. Но как она догадалась? Мы же имен не называли», — он опустил взгляд в землю. Да, это действительно было ее дело, и она каким-то образом знала об этом. Но как?
— Ну хорошо, скажу я тебе, и что с того? Тебе от этого легче не станет.
— Станет, — заявила Анна, думая, что хуже и тяжелее уже быть не может. Захария вздохнул.
— Белла меня убъет, — едва слышно пробормотал он, и подняв голову, сказал:
— Да, ты права – речь действительно шла о тебе. Тот случай...на биологии...когда ты порезала руку скальпелем...тогда моя болезнь снова дала о себе знать, но то, что видела ты...этим дело не ограничилось.
— В смысле? – спросила Аня. Захария пожал плечами:
— Странно, но твоя кровь вызвала сильнейшее обострение болезни. Я заперся в своей комнате на три дня, потому что знал, что стоит кому-нибудь попасть в поле моего зрения, и ему конец – я просто наброшусь, и разорву всякого, кого увижу. Я много раз видел и чувствовал кровь, но ни одна еще не вызывала такой...— он опустил голову, -...дикой жажды.
Анне казалось, что ее ноги прибиты к полу – она не могла двигаться. Ей было страшно за Захарию, и она не знала, что сделать или сказать, чтобы хоть немного разрядить атмосферу, и облегчить нарастающую тяжесть в груди. А вампир тем временем продолжал: